— Нет, не в этом дело. Новый двигатель, который может за секунду перемещать корабль в пространстве.
Милорад щёлкнул пальцами, и проходящая мимо официантка вопросительно повернула к нему голову, решив, что он хочет заказать ещё пива.
— За секунду — в любую точку? — недоверчиво качнула головой Фён.
— Именно! Прямо как устройство мгновенной связи.
— Несмысля какая-то. Но даже если и так, то что?
— А ты подумай! — Милорад отпил из кружки. — Как мы с ними воевать будем, если у них окажется такая технология?
В пивнушке при учебке собралось столько курсантов — вчерашних и нынешних, — как будто все хором решили залиться пенным напоследок. Стоял последний день весны, жаркий, как в разгар лета.
— Думаешь, правда будет война? — тихо спросила Фён.
— Война уже идёт, — ответил Милорад, — просто мы этого не видим.
Накануне отлёта Фён прогулялась по Аллее Памяти рядом с космодромом, где среди скрюченных деревьев, умирающих от белого лишая, стояли высокие чёрные глыбы — монументы погибшим выпускникам. Она хотела поехать к реке, но с территории её не выпустили — начальство, видимо, сообразило, что у курсантов могут не выдержать нервы. Тогда Фён решила, что всю ночь не ляжет спать, насладится последними часами на Литии, посмотрит закат, встретит зарю — но после наступления сумерек всё же ненадолго прилегла, не расстилая кровать, да так и проспала до самого рассвета.
Ей снилась Черна — планета, которую человеческий глаз не в силах различить без специальных приборов, потому что её поверхность поглощает солнечный свет. Фён во сне заходила на орбиту Черны, но видела всё так, словно подключилась к корабельному вирту или сама стала кораблём. Она падала в идеальную темноту, планета притягивала её, как чёрная дыра, и Фён, точно под гипнозом, не могла сопротивляться.
События следующего утра прошли для неё, как во сне.
Она долго не могла избавиться от липкого ужаса после ночного кошмара. Всё вокруг было нереальным, как неумелая театральная постановка — вот сейчас разгорится над горизонтом набирающее силу солнце, и тут же потускнеют бутафорские коробки гарнизонных строений, стоящие рядом с Фён курсанты превратятся в плоские аппликации из картона и повалятся на дорогу, когда их толкнёт нетерпеливый ветер, а взлетающие над головой корабли окажутся лишь причудливой игрой света и тени. Реальна была только Черна — совершенная темнота.
Милорад потом говорил, что Фён походила на лунатика во время приступа ночных блужданий. Он даже пару раз толкнул её локтем на равнении, опасаясь, что она сладко зевнёт, пока им вдалбливают пафосную напутственную речь.
Впрочем, когда Фён скрутило кишки от перегрузок при взлёте, она тут же пришла в себя. И испугалась. Лития оставалась позади, голова раскалывалась от чудовищного гвалта и воя, в глазах всё двоилось, а впереди её ждала только темнота.
Черна.
Глава 1. Безвыходная ситуация
— Спасибо за предложение, конечно, но сейчас не лучшее время, чтобы изображать из себя межпланетный экспресс.
Томаш откинулся на спинку кресла и пригубил тинктуру — крепкую и терпкую настолько, что даже от осторожного глотка першило в горле. Женщина, которая назвалась Айшей, смерила его взглядом совершенно чёрных, блестящих глаз.
— Я ведь объясняла, — сказала она, — я обеспечу вам безопасный коридор.
— Что значит — безопасный коридор? Вы войну ненадолго остановите?
— Карам икраам! Ну какая война?
Имя Айша подходило ей не больше, чем Томашу — традиционный бакарийский наряд с застёгнутой на все пуговицы цветастой рубахой. Сутулая и сухая, высоченного роста, с покрытым серым платком головой, она напоминала, скорее, изваяние из полимерной глины, чем живого человека.
— Вы же знаете, — Айша поднесла ко рту золотую трубку мазина, едва коснулась её губами и тут же выдохнула обильные клубы синего искрящегося дыма, — у нас любят всё драматизировать. Никаких военных действий нет, опасность сильно преувеличена. Да, были какие-то волнения на Орее, но не в первый же раз. И, смею вас заверить, не в последний.
Они сидели в широком прохладном зале, обставленном на классический бакарийский манер — резной металлический стол, деревянные кресла с украшенными бахромой подушками, мозаика на стенах. С потолка мягко лилось журчание воды. Миролюбивую идиллию нарушали только телохранители в чёрных костюмах, которые подпирали стену за спиной у Айши — одинаково высокие и широкоплечие, точно выращенные в пробирке однояйцевые близнецы.