— Думаешь, это её рук дело?
— А чьих ещё?
По коридору засеменил Джамиль, испуганно упёрся в них взглядом и, что-то пробормотав себе под нос, юркнул в свой отсек.
— Вот габа! — скривился Насир. — Докладывать своей шармуте идёт, не иначе!
— Так она и не скрывала, что это его основная роль, — усмехнулся Томаш.
— Херзац с ним! Пошли! — Насир потянул Томаша за рукав. — Убираться ко всем чертям, как ты говоришь.
Последним в ложементе устроился Джамиль. Вычурная повязка у него на голове сменилась пластырем, который напоминал пятно белой краски. Вёл себя Джамиль на удивление тихо, и Томаш усмехнулся, подумав, что Лада не только прилепила ему на шишку пластырь, но и провела воспитательную беседу.
На голографическом терминале вращалась вокруг оси орбитальная карта, похожая на сверкающую сферу.
— Вышли на дистанцию, — сказала Лада. — Диагностика завершена, ложементы активированы.
— Всё штатно, — подтвердил Томаш. — Продолжаем.
— Ждём разрешения от орбитальной службы.
— Хорошо.
Лада служила раньше на большом литийском грузовозе, и, когда злилась, начинала чётко следовать полётному протоколу.
— Жрать так хочется! — пожаловался Насир. — Так что маршрут — от Бакара и до обеда, а там хоть полный елдыш!
Джамиль, вжавшись в ложемент, испуганно завращал глазами.
— Разрешение получено, — сообщила Лада. — Ждём разрешения от капитана.
— Слушай, может, обойдёмся без формальностей? — попросил Томаш. — Чего ты за шоу тут устроила? Я себя как идиот чувствую.
— Ждём разрешения от капитана, — повторила Лада.
— Приступайте, — сказал Томаш.
Лада ткнула пальцем в кнопку на терминале.
— Ведём отсчёт до первого выброса.
Под потолком загорелись огромные зелёные цифры — «10», «9», «8», «7»…
— Идаам, — Томаш повернулся к Джамилю, — я ведь правильно понял, что на импульсных кораблях вы раньше не летали?
— На им… — только и успел проговорить Джамиль.
Томаша вдавило в ложемент так, что затрещали кости. Даже на крупных современных тарках компенсаторы с самыми мощными гравитационными катушками не могли полностью погасить перегрузки от импульсника. Глаза на секунду затянуло кровавым маревом, сквозь которое, точно рентген, просвечивала обжигающе яркая голограмма на центральном экране — призрачный «Припадок» выплюнул из дюзы топливную гильзу и распустил веером защитный экран, в который вонзилась ударная волна от разорвавшегося заряда.
— Что? — завопил Джамиль. — Что это? Компенсаторы опять…
Его заглушил скрежет металла. Рубка затряслась так, что Томаш повис на ремнях. В ту же секунду аварийные преднатяжители впечатали его в ложемент, выбив из лёгких весь воздух. Под потолком расцвели пугающие узоры из красных огней — сообщения об ошибках, которые невозможно было разобрать. Всё вокруг дрожало, как при эпилепсии.
— Что-о-о… — орал Джамиль, — это-о-о…
Внезапно всё прекратилось. Красные огни погасли, тряска улеглась. Томаш прикрыл глаза и помассировал виски. Месячный перерыв давал себя знать, теперь нужно будет снова привыкать к импульсам. К тому же зря он нарушил традиции и не выпил немного тинктуры перед стартом — с тинктуркой всё идёт веселее.
— Вот елдыш! — заорал Насир. — Хорошо идём! Скорость выше расчётной!
— Всё в штатном режиме, — с привычным холодом сказала Лада. — Активирована система охлаждения. Мощности на всё хватило.
— Пару ламп всё-таки мигнуло, — улыбнулся Томаш. — Так что не знаю.
— Это не смешно, капитан.
— Погодите, сейчас проверю. — На экране Томаша высветилась пронизанная электрическими жилками голограмма «Припадка». — Отлично! Генератор выдаёт сто процентов мощности. Продолжаем.
— Так точно, аотар! Следующий импульс через сто секунд.
Под потолком вновь замелькали цифры.
— Но погодите… — пробормотал Джамиль. Лицо у него лоснилось от пота, а пластырь на затылке сморщился, как обожжённая кожа. — Что мы продолжаем? Зачем? Что это вообще такое было?
Насир рассмеялся.
— А вы, многоуважаемый идаам, не в курсе, как наше судно на самом деле называется? — спросил Томаш.
— Много… — начал заикаться Джамиль, — много-летний ле-летун, нет, стра-стра…
— «Припадок», херзац его так! — крикнул Насир. — Вот у него припадок и случился!
— «Припадок»? — Губы у Джамиля побелели. — Вы что… вы сумасшедшие так называть свой корабль?
Глава 3. Саботажник
Джамиль вспотел, как после пробежки, и, казалось, странным образом уменьшился в размерах — Томаш даже не сразу заметил его, когда зашёл в кают-компанию.
— Как вы, идаам? — спросил Томаш. — У вас всё в порядке?
— Альхам дулила, это наконец-то закончилось! Я не представляю, как вы это выносите, это же просто невозможно выносить! На бакарийских кораблях вообще никаких перегрузок не ощущается!
— Привыкли уже. Зато скорость наша птичка набирает быстро и идёт так, что иные бакарийские крейсеры позавидуют.
— Позавидуют! Тут живые мёртвым позавидуют!
Джамиль провёл ладонью по лысине, намокший пластырь окончательно слез, налипнув ему на пальцы, и он уставился на него, как на кусок отмершей кожи.
— Вы отдыхайте, — сказал Томаш. — Нам сейчас предстоит самая скучная и спокойная часть полёта. Я бы вам предложил хорошенько выспаться. Хотите дам успокоительных?
— Нет, нет! — Джамиль испуганно задёргал головой. — Я против таких вещей, и у меня к тому же много дел, очень много дел.
— Как скажете. — Томаш достал бутылку тинктуры и плеснул немного в стакан.
— Скажите, — медленно проговорил Джамиль, — а при торможении такого, как сейчас, не будет, не будет всех этих взрывов и тряски?
— А как ещё нам тормозить-то? Мы развернёмся и начнём выстреливать гильзы, чтобы гасить скорость. Других вариантов нет, топлива в реактивном движке лишь на посадку.
— Илахи! — Джамиль схватился за голову. — За что мне всё это?
В отсек зашёл Насир — с уставшим, осунувшимся лицом, но задорным блеском в глазах.
— Чего у вас тут за междусобойчик?
— Объясняю идааму, как мы тормозить будем. — Томаш пригубил тинктуру, чистый неразбавленный напиток приятно обжёг горло. — А то он под впечатлением.
— Да все мы тут под впечатлением! — Насир уселся с краю стола и закинул ногу на ногу, едва не доставая носком до противоположной стены. — Чего стоишь? — подмигнул он Томашу. — Наливай давай!
— Я, пожалуй, пойду, я, пожалуй, действительно немного прилягу, а то я уже немного, — Джамиль осторожно потрогал пунцовую шишку на затылке, — притомился.
— Конечно, идите, идаам, — сказал Томаш.
Джамиль проворно вылез из-за стола и шмыгнул в коридор.
— Какой странный маленький карниш! — Насир поморщил нос, как будто рубка чем-то провоняла. — Он мне даже начинает нравиться! Всё-то у него не карам икраам.
— А ты себе напоминай, что он тут не просто так с нами летает. Сразу нравиться перестанет.
Томаш протянул Насиру наполненный стакан, и тот осушил его залпом.
— Хмар кус! — Насир закашлялся, прикрыв ладонью рот. — Предупреждать надо! Чистоганом же не пью я, елдыш тебя!
— А ты аккуратненько так, маленькими глоточками!
— Иди ты к херзац матерах! Учить ещё он меня будет!
Насир отодвинул от себя пустой стакан.
— Мы его снова видели, — сказал он.
— Кого?
— Призрака этого. Вернее, его след. Мин альвада, свежий совсем. Вплотную идём.
— Догнали значит?
— Лада считает, что уже и обогнали. Видно, ускорялся он долго, но скорость не так набрал, как корыто наше. Неторопливый кораблик такой.
— Ага, — сказал Томаш, — или специально не торопится.
— Елдыш его! Что это вообще может быть? Следит за нами шармута твоя? Одного карниша у нас на борту ей мало?
— А может, это команда номер два, — Томаш отпил из стакана. Острая и пряная тинктура приятно пощипывала язык. — План «бэ», так сказать. Или мы — это план «бэ».