— Вот стервец! — Лада оттолкнула Томаша плечом. — Теперь моя очередь!
Она схватила куртку Томаша, но кидать её на кабура не торопилась. Робот сидел в углу каюты и взволнованно шевелил жвалами.
— Не зацепил он тебя? — спросила Лада.
— Не зацепил.
Томаш поднял бутылку, но тинктуры в ней оставалось на донышке — почти всё её драгоценное содержимое расплескалось по полу.
— Воняет так, как будто вы тут сутки бухали, — поморщила нос Лада.
Томаш поставил бутылку на стол.
— Чего делать будешь? В руках его удержать нереально, сильная тварь.
— Я всё же попробую.
Лада расправила куртку, и кабур, почуяв неладное, привстал на металлических лапах.
— Смотри, чтобы он справа не ушёл.
— Смотрю, смотрю, — проворчал Томаш. — Итак, на счёт три?
— Кидаю! — крикнула Лада.
Она с какой-то нечеловеческой проворностью швырнула в кабура куртку. Тот не успел даже запищать. Лада упала на него всем своим весом и подмяла под себя. Кабур орал и трепыхался, пытаясь выбраться.
— Ящик! Ящик давай!
Томаш пинком подтолкнул к ней ящик. Лада поднялась, обхватывая обеими руками запеленованного в куртку кабура. Раздался треск разрываемой ткани, Лада охнула, осела на колени, и кабур, проделав в куртке здоровенную дыру, стремглав вылетел из её объятий. Он что-то злорадно пропищал, взлетел над полом — и уже через секунду снова сидел на столе, угрожающе раскачивая жвалами.
— Твою мать! — выругался Томаш.
— Хорошая была куртка, — сказала Лада.
Она протянула Томашу лохмотья, которые остались от его куртки. Томаш уныло посмотрел на рваную дыру в спине.
— Вот скотина! И чего делать теперь? Не можем же мы его здесь оставить?
— Недооценила я стервеца, — покачала головой Лада. — Сильный и быстрый. Из любой ситуации выход находит. Может, нам его в команду взять?
— Не смешно.
— Да я и не смеюсь. — Лада помассировала мышцы на руках. — У него силищи столько, что его здоровенный мужик не удержит. Даже если бы тут такой был.
Томаш решил проигнорировать её последнюю реплику.
— Не понимаю я Бакар, — сказал он. — Зачем для считывания самописца подряжать такого монстра? А если у него в мозгах чего-нибудь переклинит?
Кабур успокоился и делал вид, что мирно спит на столе, разглядывая туманным взглядом опустевшую бутылку.
— Не переклинит у него ничего. Он на нас не нападает и увечья не наносит, когда защищается. Думаю, он запрограммирован не причинять вред членам экипажа. Это всё-таки не машина-убийца.
— Однако похож.
Лада вздохнула.
— Ты столько летаешь, а так и не понял Бакар. Это общество, построенное на взаимной ненависти и недоверии. Вдруг ты попробуешь ценные данные с него считать? И будь там хоть сто раз всё зашифровано, лучше свою драгоценную информацию защитить всеми возможными способами.
— В таком случае, не удивлюсь, если он в критической ситуации и к более решительным действиям перейдёт.
— Может, и перейдёт, — сдалась Лада. — Твоя вообще-то была идея его в ящик засунуть.
— Значит, я теперь виноват?
— Да нет, — улыбнулась Лада, — ты у нас молодец. Я серьёзно. И гравы отключил, и стервеца этого почти изловил. Только вернулись мы к тому, с чего начинали. Минус одна куртка.
— И одна бутылка тинктуры. Пойдём проведаем нашего знакомого, может, он чего скажет?
— А таракана здесь оставим? — нахмурилась Лада. — Он же любые замки вскроет.
Томаш задумчиво потёр подбородок.
— Я могу питание отвести здесь от всех дверей, и тогда он ничего не сделает.
— Значит, ещё и минус кают-компания, — сказала Лада. — Хорошо идём!
— Как он? — спросил Томаш.
— Нормально. — Лада посветила Джамилю медицинским фонариком сначала в один глаз, потом — в другой. — Я что, врач, по-твоему? Жить будет. Но если и дальше продолжит из себя идиота корчить, то, — она хрустнула костяшками пальцев, — не слишком долго.
— Идаам! — Томаш наклонился к Джамилю, который лежал на кровати с настолько тщательно перебинтованной головой, что можно было подумать, будто у него череп по швам разошёлся. — Вы как, в порядке? Говорить можете?
— Да, да, я могу… — пробормотал Джамиль. — Но голова, знаете, очень страшно болит, кажется, вот прямо расколется сейчас, и перед глазами такие страшные чёрные пятна, чёрные мушки…
— Вроде болтает он как обычно, — сказал Томаш. — Ты обезболивающее ему давала?
— Давала. Хватит с него пока.
— У нас, кстати, разве нет нормальных бинтов? Что это за тряпки такие?