— А фракция роялистов, ваша прямая поддержка, — они не могут как-нибудь обыграть Ламерка?
— Вам и в самом деле следует уделять больше внимания последним веяниям в политике, Селдон. Хотя вы, наверное, настолько глубоко погружены в историю, что современные мелочи кажутся вам слишком простыми, незначительными?
Сам Гэри считал, что он если и погружен с головой в какую-нибудь науку — так это в математику. А исторические параллели выстраивали скорее Дорс и Юго.
— Непременно займусь этим, сир. Но что же роялисты?..
— Они потеряли далити, а потому не в состоянии создать сколько-нибудь влиятельную коалицию.
— Выходит, далити так сильны?
— На их стороне — популярность в широких кругах народа, а кроме того, их довольно много.
— Я и не подозревал, что они настолько могучи. Мой ближайший помощник, Юго…
— Да, я знаю, он — из Дали. Приглядывайте за ним. Гэри от удивления моргнул.
— Да, Юго, конечно же, убежденный далити, это правда. Но он абсолютно лоялен, он прекрасный, почти гениальный математик. А откуда вы…
— Предварительная проверка, — Клеон взмахнул рукой, как бы отметая незначащий вопрос. — Я же должен знать, кто окружает моего премьер-министра.
Гэри не понравилось, что Император изучает его, словно под микроскопом, но он сумел сохранить бесстрастное выражение лица.
— Юго предан мне.
— Я знаю, как вы познакомились, как вытащили его из грязи и помогли проскочить мимо фильтров Гражданской Службы. Очень благородно с вашей стороны. Но я не преувеличиваю, когда говорю, что множество людей всегда готовы подхватить лихорадочные излияния далити. А это грозит нам переменой представительства секторов в Верховном Совете и даже в Малом Совете. А потому… — Клеон поднял палец, призывая к вниманию. — А потому приглядывайте за ним.
— Слушаюсь, сир.
Клеон, конечно же, поднимает много шума из ничего, и к Юго эти подозрения не имеют никакого отношения — но вряд ли стоит сейчас спорить с Императором.
— В этот… э-э-э… переходный период вам, Гэри, придется быть осмотрительным, как жене Императора.
Гэри припомнил, что означает это древнее выражение: по какой бы грязи ни ходила жена (или жены — в зависимости от обычаев, бытовавших в ту или иную эпоху) Императора, ее одежды непременно должны всегда оставаться чистыми, как первый снег. Причем это выражение употребляли даже тогда, когда Император был стопроцентно гомосексуален и даже когда на императорском троне сидела Императрица.
— Да, сир. Э-э-э… переходный период?..
Клеон рассеянным, устремленным в невидимые дали взором оглядел величественные нагромождения архитектурных украшений, терявшиеся в полумраке Зала Аудиенций. И Гэри понял, что беседа, наконец, подошла к тому, ради чего, собственно, его сюда и вызывали.
— Ваше назначение на пост откладывается на некоторое время — пока не разрешатся все недоразумения в Верховном Совете. Но я хотел бы получить ваш совет… — сказал Император.
— Без передачи мне власти…
— В общем-то, да.
Гэри не почувствовал ни малейшей досады или разочарования.
— Значит, мне можно пока остаться в своем университетском кабинете?
— Полагаю, ваш переезд сюда был бы несколько преждевременным, — согласился Император.
— Прекрасно! А как насчет этих гвардейцев-охранников?..
— Они останутся при вас. Трентор — более опасное место, чем кажется университетским профессорам.
Гэри вздохнул, не скрывая разочарования.
— Да, сир.
Клеон наклонился, желая сесть, и подлетевшее аэрокресло тотчас приняло его в свои объятия.
— А теперь — я хочу узнать ваше мнение о Ренегатуме.
— Э-э-э… О Ренегатуме?
Клеон впервые за все время беседы по-настоящему удивился. Вы что, ничего не слышали? Но все только о нем и говорят!
— Видите ли, я немного выпал из общего потока информации…
— Ренегатум — это сообщество ренегатов, отступников. Они убивают и разрушают.
— Ради чего?
— Ради удовольствия! — Клеон со злостью стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла, а кресло в ответ принялось массировать ему спину — так уж оно было устроено. — Последнее их выступление — так ренегаты выражают «презрение к обществу» — произошло совсем недавно. Выходка женщины по имени Катонин. Она пробралась в галерею искусств Императорского Дворца, подожгла несколько картин тысячелетней давности и убила двух хранителей галереи. После чего эта Катонин тихо и мирно сдалась прибывшим по тревоге гвардейцам.