Потирает ручки муха, -
Вот она – сплошное ухо.
Слышит всех! Когда захочет.
И хохочет, и хохочет.
Мы -вне!
Мы вне палитры разума, увы!
Сторонней воли сетуем управы.
Покоя жаждем, ровно как и славы,
Да не бывает так-то. В такт Невы
Биенья вод так славно воздух пьётся…
Ступенью мостовой – к горе Кремля.
Моя вокруг изранена земля,
Рассвет над нею, розовый, смеётся.
И каждый день, круша иной рубеж,
К закату. Расставанью мы не рады.
И утро, как нежданная награда,
В ложбинке междометий, страхов меж
Идём. И, словно новую главу,
Глаза не пряча, лишь склонив прилично.
Так, быть непокорёнными привычно.
Как в прочий час – держаться на плаву.
На раз…
Рыдает вишня. Смолоду. Смолой
Ей, чтоб почувствовать, нелишне
Побыть не только той, не вишней,
И кутать плечи бы не мглой,
Тумана утреннего. С ночи!
И.… у неё завидный почерк:
Ветвями по земле у ног
Она рисует. Кто бы смог, -
Вот так же, не имея тела.
Она в мечтах его хотела,
Другого, – чуть нежней и тоньше.
Как все. Имея, ценим больше,
Красу иного. Кто-то ж с нас
Берёт пример на жизнь, на раз.
Не он…
Тень на тень и.… растворенье – благо?
Влага пересохшая ручьёв,
А какой мне надобно награды…
Так, чуть-чуть, но может быть ещё
Я ли не распробовал, а ели
Стайкой стойкой не дают пройти,
И грачи намедни улетели.
Пожелаю им добра в пути.
Шуба леса к осени редеет,
Рдеет в тишине калины куст.
Снег придёт – укроет и оденет.
Шаг, другой: и скрип, и стон, и хруст.
И, взывая, в небе совы тонут.
И, взмывая, – голос, эхо, звон.
Снег, как день: не тронут, скован, тронут.
Жизнь, как день: не он, не он, не он…
Не спится… (песня)
Близорукий в тумане прищурился месяц. Беспечно…
Он бывает таким не всегда, устремляется в вечность
Утомлённый, сердит. И ему наверху одиноко
Под ногами, глядит, и прозренье его однобоко
Семеня, в суете, распыляются пылкие люди
Подменяя собой возвращенья которых не будет.
Сетки сот и домов, как авоськи, а в них подозренье,
Как кефир и батон, – эхо дома, уюта, прозренья.
От того ли теперь нам не спится иль грустное снится?
Всё, что было – прошло, но навеки уже не простится.
Месяц щурит глаза неспроста, повидавши немало,
И звезда, как слеза, чуть вздохнула и тут же пропала…
Невдомёк
Штопка веток – листья. Сеток
Паутины поперёк. Невдомёк.
Одуванчик, сдувши чуб,
Щёки важно чуть надувши,
Спрятав под причёску уши,
Хрупок он. Не так, как дуб,
Что космат, весной докучлив.
И драчлив у кромки лета.
Землю делит тенью клеток
И сгоняет тучи в кучи.
Но – соседи. Падать – подле.
Лесу лес, а полю поле.
Там ли воли, вряд ли вволю.
Кто же быть собой неволит?
Шепот? Шелест? Ветерок?
Там ступени иль порог?
Так куда же посветить?!
Поздно. Время уходить.
Штопка веток – листья. Сеток
Паутины поперёк. Невдомёк…
Недовольство
Метёт метла метели, ровно стелет
Льняные простыни. Но ткани грубоваты,
А вроде бы из нежной снежной ваты,
Немного влажны, словно те постели,
Что выдают в купе или плацкарте.
И с полок, словно снег, свисая с крыши,
Влюбляясь в солнце, тает и не слышит,
Тот звонкий ритм капелей спорных в марте.
Зима ждала. Теперь строчит записки,
Листы в комок, написанные скверно,
Но перечесть нет времени, наверно,
И пары дней не хватит. Путь неблизкий.
И кудри снега – в хвост, задев осину,
Метель ушла, как будто не бывала,
И вот уже – "нам снега было мало",
Да вот ещё – "мороз не слишком сильный"…
Нелюбовь
В списке дел на сегодня – не значится дня,
И в негромком огне восходящего солнца
Всё, что мимо проходит со мной, без меня
Не сорвётся, с обрыва. Рыдает оконце
От того, что холодной дотронулась ночь,
Привалилась и мёрзла. И дрожью стихая,
Задремала она. Разумеется – прочь
Удалилась к утру. Но ушла никакая.
Так и ты – никакой. Потому ли не любишь украдкой.
Ты считаешь огни, я как прежде, с зелёной тетрадкой.
Нельзя
Луны лепесток, весь в прожилках вселенской ухмылки
В отраженьи видны на воде все гримасы её
И бредёт Посейдон, и рисует растроенной вилкой
Он расстроен опять. И малюет волненья витьё.
Как тебя мне понять? Коль себя не всегда понимаю.
То, чем, верно, дышу – Мне на душу ли расположить.