Ступая по извилистой тропе.
Пока рассвет тем озареньем брызнет.
Когда поймёшь, что ты один в толпе.
Просто
Край леса воспалён закатом
И распалён, и распылён
Ветвями полог с плеч покатых
Стекает, словно спелый лён,
Но недостаточно стыдлив он.
И в юрту солнца юркнув, тьма
Как жажда лунного отлива,
Так щедро – всё вернёт сама,
Сполна прибоем. Зря, чудачка
Обнимет мыльная волна
И – ну стращать, поднимет качку
Подхватит, бросит – в том вольна.
Остынет скоро. Осень в пору.
И зябкий одноцветный день
Наскучит нам своим повтором,
Тенями, что уходят в тень.
И, засыпая, засыпают,
Но не желают ворошить.
Листвой, снегами. Все то знают…
Желают – просто: жить и жить.
Рассвет
Масло роз, рассвета пена
Нежно брызжет, тихо слышно.
Губка облака прилежно
трёт и ветер редко дышит,
Чтобы не тревожить волны,
Чтобы не задеть невольно
Щек румяных, лес спросонья…
Всё то будет. Не сегодня.
Располагать… собою…
Крупнее всё… то рукописи небо
Роняет вниз. Рыдает от тоски
И так не то, и эдак. Строго эго,
Следит за тем, чтоб поровну куски
От сердца отделяли. Ненапрасно,
Окрасив всё в особый рваный цвет.
И – чтобы больно, сильно, безотказно,
И, – что бы не услышать: "Что вы, нет!"
Да тем измятым лоскутком, остатним,
Стучаться в грудь, сильней иных, ровней.
И как-нибудь, с налёта, наверстать им
Догнать и сделать непременно в ней
Хотя бы что! Достойное! Живое!
Проси чуть-чуть, а делай во сто крат
Располагать ты можешь лишь собою…
А можешь ли? А должен?! Был бы рад…
Родина
Скользкий, сияющий, лаковый, лакомый
Лист винограда стирают дожди
Влажной резинкой и птичьими лапами,
Крошат и мнут: "Не сиди, уходи!"
Снег, как придёт, станет ли церемонится, -
Дерзко наступит и локтем толкнёт.
И не удастся под ним успокоиться,
И не вздохнёшь, и не вздрогнешь, прижмёт
К стенке земли. Ни за что уж не вырваться,
Так что – лети, убегай, торопись.
Только у каждого – дом свой и Вырица.
Ветка своя и земля. Это – жизнь.
Со стороны
За спиной пассажиром мелькает дорога
Видно горы вдали. Так – смотри, но не трогай.
И в размер, и размеренно меряет путь
Что кому, по кусочкам. С него не свернуть
А иначе – он не был собою б ни разу
На алмазы желаний действительность стразы
Нам пытается, словно урок преподать,
А возьмёшь или нет? То неважно. Но знать,
И уметь отличить от иного подделку, -
То искусство. Да жизнь не торговля, не сделка.
За спиной? Пассажиром? А ритм кружева
Отбивает чечётку на раз, не на два…
Свеча души
Луны стыдливые намёки…
Как, право, мы от них далёки.
Мы недалёки. Смотрим в даль…
Забытый кем-то календарь
Считает дни. То наше ль дело?
В том веке, страстном, оголтелом,
В другом ли – мы нехороши.
Мешаем, злобствуем, спешим,
Ничто нигде не совершая,
И за других судьбу решаем.
За нас – иные, не свою…
А птицам что ж? Они поют.
Тропинки топчет зверь в лесу.
И сок берёзовый красу
Свою оплакать не спешит.
Но будет так, как миг решит.
Души своей тушить свечу
Не стану. Нет. Не захочу…
Свечи из сыра
Колёса дождя под окном. Метроном
Тех капель, пощёчин капели. С трудом
Мы их понимаем. Не рады они,
Рыдают как ливни, оставшись одни
Дороги дрожат. И гусиною кожей
Они покрываются. Очень похоже -
Не могут казаться спокойными. Дни
Не могут гореть, не сгорая. Огни
Тех маленьких свечек из шкурки от сыра,
В ком запах шершавый и множество дырок
Распущенный тканый клубок молока,
В чём живы надежды на что-то пока…
Пока не уступит гроза тишине.
Ты вешал в прихожей сырую шинель
Сбивая щелчками ленивые капли.
А дождь под окно возвращался: "Не так ли?"
Твердил и стучал, и стекал по стеклу,
Ты стулом скрипел, так, тихонько, в углу
Смотрел на меня. Улыбался, похоже,
Глазами. А губы сжимались, чтоб строже
Суровее выглядеть. Это уловка
Со мной не работает. Режет меловка.
Листаю. И пальцы, и сердце в крови
Той книги, что нет. Как её не порви
Срастается титульный лист, оглавленье…
Годами тебя призывая в моленьи,
Ужели тебя, наконец, дождалась.
И свечка из шкурки горит, что зажглась.
Бывает то, разное, частью напрасно.
Кто любит, тот знает, как это прекрасно…
Себя мы не знаем
Мы бьёмся, сминая шагами