— У вас есть унция кипящей воды. Сколько теплоты потребуется, чтобы она выкипела досуха?
Я порылся в памяти, припоминая таблицы испарения, с которыми работал в артной.
— Сто восемьдесят таумов, — ответил я куда увереннее, чем чувствовал себя на самом деле.
— Меня все устраивает, — сказал Дал. — Магистр алхимии!
Мандраг отмахнулся пятнистой рукой.
— У меня вопросов нет.
— Он здорово разбирается в картах! — подсказал Элодин.
Мандраг сурово посмотрел на Элодина.
— Магистр архивов!
Лоррен посмотрел на меня. Его длинное лицо осталось бесстрастным.
— Каковы правила посещения архивов?
Я вспыхнул и опустил глаза.
— Ходить тихо, — начал я. — С уважением относиться к книгам. Повиноваться хранистам. Не пить. Не есть… — я сглотнул. — И не вносить огня.
Лоррен кивнул. Ничто в его тоне или поведении не выражало неодобрения, но от этого было только хуже. Он скользнул взглядом вдоль стола.
— Магистр артефактов.
Я выругался про себя. За последний оборот я прочитал все шесть книг, которые магистр Лоррен выложил для ознакомления ре'ларов. На одно только «Железо и пламя: Атур и империя» Фелтеми Рейса у меня ушло добрых десять часов! Мало о чем я мечтал больше, чем о допуске в архивы, и я отчаянно надеялся произвести впечатление на магистра Лоррена, ответив на любые вопросы, какие он мог задать…
Но тут уж ничего не поделаешь. Я обернулся к Килвину.
— Фульманическое осаждение меди! — буркнул себе в бороду огромный магистр, смахивающий на медведя.
Я изложил по пунктам. Оно мне потребовалось, когда я делал расчеты для трюмных ламп.
— Коэффициент проводимости иридия.
Коэффициент проводимости иридия мне был необходим для зарядки излучателей ламп. Что, Килвин нарочно подбрасывает мне самые простые вопросы? Я дал ответ.
— Хорошо, — прогудел Килвин. — Магистр риторики!
Я перевел дух и обернулся к Хемме. Я даже прочел целых три его книги, хотя питал глубочайшее отвращение ко всякой риторике и прочей бесполезной философии.
Ну, ничего, я сумею на пару минут засунуть свое отвращение куда подальше и сыграть хорошего, послушного студента. Я из эдема руэ, мне не привыкать к лицедейству!
Хемме уставился на меня исподлобья, его круглое лицо багровело, точно гневная луна.
— Это вы подожгли мою квартиру, наглый плут?
Этот прямолинейный вопрос застал меня врасплох. Я был готов к самым заковыристым вопросам, к коварным вопросам, к вопросам, которые всегда можно вывернуть так, чтобы любой мой ответ казался неверным.
Но это брошенное в лицо обвинение выбило меня из колеи. А слово «плут» я особенно ненавижу. Буря чувств поднялась в моей душе, и я ощутил во рту привкус коринки. Все еще обдумывая, как будет лучше ответить на этот вопрос, я вдруг обнаружил, что уже говорю.
— Квартиру вашу я не поджигал, — честно ответил я. — Но с удовольствием поджег бы. И хорошо бы, чтобы вы были внутри и крепко спали.
Лицо Хемме из грозного сделалось ошарашенным.
— Ре'лар Квоут! — рявкнул ректор. — Не забывайте о вежливости, или я лично предъявлю вам обвинение в неподобающем поведении!
Привкус коринки исчез так же стремительно, как появился. Голова у меня слегка кружилась, я вспотел от страха и смущения.
— Приношу свои извинения, господин ректор, — поспешно ответил я, глядя в пол. — Я говорил под влиянием гнева. Слово «плут» в моем народе считается особенно оскорбительным. Оно звучит как насмешка над хладнокровным истреблением тысяч эдема руэ.
Ректор заинтересованно нахмурился.
— Должен признаться, что этимология этого слова мне неизвестна… — задумчиво произнес он. — Пожалуй, это и будет моим вопросом.
— Постойте, — перебил его Хемме, — я еще не закончил!
— Нет, вы закончили! — отрезал ректор. — Вы ничем не лучше этого мальчишки, Джейсом, но ему простительно, а вам нет. Вы продемонстрировали неспособность вести себя как профессионал, так что замкните уста и радуйтесь, что я не требую вынести вам официальный выговор.
Хемме побелел от гнева, но промолчал.
Ректор обернулся ко мне.
— Магистр языков! — официально представился он. — Ре'лар Квоут, расскажите нам об этимологии слова «плут».
— Оно восходит ко временам чисток, устроенных императором Алькионом, — ответил я. — Император издал указ, гласящий, что любые «путешествующие лицедеи», скитающиеся по дорогам, подлежат штрафу, заточению и высылке без суда. Термин «путешествующий лицедей» позднее сократился до «плут» путем метаплазмической энклитизации.