Геспе зыркнула на него исподлобья, на скулах у нее заиграли желваки.
Я вздохнул про себя.
— Ну что, все сказал? — осведомилась наконец Геспе после того, как долго смотрела на Дедана исподлобья.
— А что такое? — спросил Дедан.
— Помалкивай, пока я рассказываю, вот что! — сказала Геспе.
— Да ладно, остальные вон говорят, и ничего! — Дедан негодующе вскочил на ноги. — Даже наш молчун и то что-то вякнул. Отчего ты на меня-то расшипелась?
Геспе зыркнула на него глазами и сказала:
— Потому что ты пытаешься затеять ссору посреди моего рассказа, вот отчего!
— Я всего лишь говорю правду, отчего сразу ссору-то? — пробурчал Дедан. — Хоть кто-то здесь должен говорить разумные вещи?
Геспе воздела руки к небу.
— Ну вот, опять! Можешь ты посидеть тихо хотя бы один вечер? Ты при любом удобном случае устраиваешь свары и дрязги!
— Я, по крайней мере, прямо говорю, когда я с чем-то не согласен! — сказал Дедан. — А не молчу в тряпочку, как последний трус!
Геспе сверкнула глазами, и я, вопреки здравому смыслу, решил вмешаться.
— Ладно, — перебил я, глядя на Дедана. — Если у тебя есть идеи получше насчет того, как найти этих разбойников, — выкладывай. Поговорим как взрослые люди.
Мое вмешательство Дедана не остановило. Я лишь вызвал огонь на себя.
— Да что ты знаешь о взрослых людях?! — воскликнул он. — Меня лично уже тошнит от того, что со мной разговаривает свысока мальчишка, у которого небось еще волосы на яйцах не выросли!
— Я уверен, что, если бы маэр знал, какие волосатые у тебя яйца, он непременно назначил бы главным именно тебя, — ответил я убийственно спокойным тоном (по крайней мере, я надеялся, что это звучит именно так). — К несчастью, он этого не знал и потому выбрал меня.
Дедан было вздохнул, но прежде, чем он успел что-то сказать, вмешался Темпи.
— Яйца, — с любопытством спросил адем, — что такое «яйца»?
Дедан с шумом выдохнул, развернулся и уставился на Темпи, не зная, то ли рассердиться, то ли рассмеяться. Верзила-наемник хохотнул и весьма наглядно указал себе между ног.
— Ну, яйца! Понимаешь? — сказал он, ничуть не смущаясь.
У него за спиной Геспе закатила глаза и покачала головой.
— Ага! — сказал Темпи и кивнул, чтобы показать, что понял. — А зачем маэр смотрит на волосатые яйца?
Повисла пауза, а затем весь лагерь разразился хохотом, со всей силой нараставшего напряжения, которое грозило вот-вот вылиться в драку. Геспе задыхалась от хохота, схватившись за живот. Мартен утирал слезы. Дедан так ржал, что не устоял на ногах и плюхнулся на землю, опираясь на руку, чтобы не упасть на спину.
Под конец все снова расселись вокруг костра, тяжело дыша и ухмыляясь, как дураки. Напряжение, густое, как зимний туман, развеялось, впервые за много дней. И только тогда Темпи на миг перехватил мой взгляд и незаметно потер большой и указательный палец. Радость? Нет. Удовлетворение… Я снова встретился с ним глазами — и только тут до меня дошло. Его лицо было непроницаемым, как всегда. Подчеркнуто непроницаемым. Почти самодовольным.
— Ну что, радость моя, может, все же доскажешь свою историю? — обратился Дедан к Геспе. — Я бы все же хотел узнать, как мальчишке удалось затащить в постель луну!
Геспе улыбнулась ему — я уже несколько дней не видел, чтобы она по-настоящему улыбалась Дедану.
— Ой, а я и забыла, на чем остановилась, — сказала она. — Там же все одно за другое цепляется, все равно как в песне. Я могу рассказать все с самого начала, но если я начну заново с середины, то непременно запутаюсь и собьюсь.
— Ну ладно, а завтра начнешь сначала, если я пообещаю помалкивать?
— Начну, — согласилась она, — только уж ты обещай!
ГЛАВА 87
ЛЕТАНИ
На следующий день мы с Темпи пошли в Кроссон за припасами. До Кроссона был целый день пути, но, поскольку нам не приходилось на каждом шагу высматривать следы, мне казалось, будто мы не шли, а летели.
По пути мы с Темпи обменивались словами. Я выучил слова «сон», «запах» и «кость». Еще я узнал, что в адемском языке обычное железо и железо, из которого куют мечи, называются разными словами.
Потом был длинный бесплодный разговор: Темпи битый час пытался мне объяснить, что означает жест, когда потирают пальцем бровь. Мне казалось, что это то же самое, как когда мы пожимаем плечами, однако Темпи дал понять, что это не одно и то же. Что же это было? Равнодушие? Уклончивость?
— Это чувство, которое ты испытываешь, когда тебе предлагают выбирать? — попробовал я еще раз. — Например, когда тебе предлагают яблоко или сливу?