Когда мы вернулись домой после каникул, маме я рассказывать ничего не стала. Зачем? Ну, было и было. Брат, правда, подшучивал всё лето, спрашивая – найду ли я дорогу до туалета или проводить? И если бы я маме рассказала – это выглядело бы как ябедничество. А я не такая. Я брата люблю, да и договор у нас с ним – не раскрываем тайны друг друга. Вернее, я его тайны не раскрываю, у меня-то ничего скрытного не было раньше, а в ответ Сёмка меня защищал от обидчиков во дворе. Никто не смел мне слово плохого сказать – все знали, что у Сёмы крутой нрав и с ним лучше дружить.
Но, оказалось, страх не ушёл, а только на время уснул, благодаря бабушке. И ему хватило небольшой искорки, чтобы схватиться за меня и отыграться за время, проведённое в заточении. А виноват в его пробуждении был кто? Вернее, что? Конечно же, беззлобная шутка брата.
– Катюх, а ты свои туфли натёрла? – подначил он меня как-то после школы. – Вчера папка ругался за грязь в коридоре. Иди, лучше проверь.
– Пойдём со мной? – попросила я его.
– А ты что? Трусиха? Чудищ боишься? И правильно! Ведь они ждут своего часа, когда сцапают и закроют тебя в туалете. Помнишь, как у бабушки?
Вот зачем? Зачем он это сказал? Я от коридора нашего и так шарахалась. Зайти в него для меня каждый раз было то ещё испытание.
Чтобы вы понимали, проведу экскурсию по нашей квартирке. Не по всей, а по месту, которое меня пугало.
Представьте, обычная хрущёвка на втором этаже. Вы открываете входную дверь и попадаете в коридор, уходящий метра на два по правую руку. Слева, в конце него, совмещённый санузел, а прямо – большая комната. И двери в них обычно закрыты. С лестничной площадки в коридор свет почти не попадал, из комнаты тоже, а выключатель напротив туалета. Причём не на высоте, удобной для ребёнка, а на уровне глаз взрослого человека. То есть чтобы прогнать темноту, нужно пройти шагов пять, подпрыгнуть и только тогда в коридоре станет светло. Для меня, трусишки, эти шаги казались вечностью.
Если я возвращалась со школы одна, то забегала в квартиру с закрытыми глазами и научилась с первой попытки нажимать выключатель. Но я слышала шорохи, шипение, меня касались рукава курток, висящие на крючках в открытом шкафчике. Только свет прогонял чудищ, они забирались в коробки из-под обуви или сворачивались, словно куколка гусеницы, прячась внутри курток.
Таким же испытанием для меня было попасть в туалет. Я придумала целую схему. По стеночке пробиралась в большой комнате к коридору, толкала дверь, также зажмурившись забегала, подпрыгивала и включала свет сразу и в коридоре, и в туалете. Быстро заходила в санузел, закрывала дверь, но всё равно видела тени, которые тянулись ко мне из-под щели.
Мама заметила, что я боюсь, и включив свет, показала, что никто в коридоре не прятался, а брат нашёптывал мне, мол, чудища просто невидимы для взрослых. Зараза, скажите?
Мне же с каждым днём становилось всё хуже. Снились кошмары, я боялась ночью встать в туалет с соответствующими последствиями, домой не заходила одна – гуляла до красного носа и побелевших рук, пока мама или папа не возвращались с работы. А ведь ещё голодная была целыми днями, поэтому начались проблемы с желудком.
И вот однажды, заметила, что чай по утрам стал с горчинкой, значит, мама позвонила бабушке и та рассказала рецепт травяных настоев. Но они не помогали – я всё равно слышала шорохи, видела тени, чувствовала прикосновения, когда попадала в коридор одна.
Мама извелась со мной, то ругалась, что я всё выдумываю, то срывалась на брата, когда он выпрыгивал неожиданно из-за угла, а я визжала, громче кота, которому случайно прищемили хвост.
Пришлось вызвать бабушку.
Она охала: «довели мне девчоночку» и доставала из пакетов привезённые травы. Уже не только по утрам мой чай горчил, но и перед сном. В комнате по углам веточки лежали, днём свечки трещали. Мама ворчала и просила не превращать дом в чёрт-те что. Тем более что результата пока не замечала – я всё равно плакала ночью и старалась избегать коридора.
Тогда бабушка предложила новый способ – заварить меня в полыни.
Да-да. Именно так я это и восприняла. В ванной поставили большой таз, в него полынь положили, кипятком залили – и вот в эту жижу с колючками я должна была сесть.