А уж он переживет. Именно ради этой гарантии он и здесь. Как многие другие в отряде.
Продать душу ради безопасности тех, кто дороже всего. Это равнозначный обмен. Потому что зачем ему душа, если вдруг где-то в такой же ручеек вольется кровь Кирилла, Марины?..
Он справится. Лишь бы все это имело смысл!
Юрий с силой давил, водя тряпкой по зеркальной черноте сферы каски. От бессилия что-либо изменить сводило скулы.
Что же происходит? Почему они там ничего не делают? Ну должен же у них быть какой-то план! Не могут они не видеть, куда все идет.
Или план есть?
Из темного закоулка памяти опять выползли слова Ивана, теперь уже когда тот провожал их при переезде. Что продуктов нет, а есть много бензина. К бензовозам на улицах города добавились какие-то контейнеры, установленные прямо на проезжей части у бордюров. Что в них?
Усталый мозг снова стал прокручивать утренний разговор с полковником Агаровым. Еще до концерта тот вызвал его к себе и приказал готовить людей к завтрашнему, как он выразился, мероприятию.
Юрий тогда ответил, грустно усмехнувшись:
– Да давно уж готовы. Хуже-то все равно уже не будет.
Чего им бояться после череды последних дней?
Полковник почесал коротко стриженный и лысеющий затылок, читая документ у себя на столе. Поиграл желваками на широких скулах.
– Командование так не думает. Приказано довести приказ и разъяснить всем офицерам персонально. – Агаров подержался за плоскую перебитую переносицу, будто собирался чихнуть, и подытожил: – Короче, готовь людей стрелять на поражение. Приказ стрелять без предупреждения. – И внимательно посмотрел на капитана.
Юрий, глядя еще более внимательно и настороженно, уточнил:
– В кого?
Полковник выдержал и вопрос, и взгляд, и снова опустил глаза:
– В провокаторов.
Юрий тщетно подождал продолжения и продолжил сам:
– А нет информации, чего ждать? Сколько гражданских будет?
Агаров медленно и раздельно повторил, снова сверля Юрия жестким взглядом:
– Неважно сколько. Запомни главное: огонь на поражение. Никаких предупреждений.
Юрий с усилием проглотил слюну. Видать, не очень они рассчитывают на лояльность граждан.
– Это вызовет вопросы у бойцов, товарищ полковник.
Агаров выдохнул и раздраженно бросил ручку на стол:
– У меня у самого такие же вопросы, капитан. И еще много других, и не только по этому приказу.
Командир, сощурившись, посмотрел на стену мимо Юрия и спросил:
– Ты ничего странного не замечал в последнее время?
– Ну… Звереет народ. А они, – Юрий кивнул на окно, из которого и тут видна была Башня, – и в ус не дуют.
– Я о другом… Вообще ничего необычного не происходит?
– Да нет вроде. А что?
– Да так…
Сейчас, уже вечером, Юрий обратил внимание на этот вопрос, но тогда думал, что тот касается поведения жителей, толпы. И не вспомнил про бензовозы и контейнеры…
Тогда были другие насущные заботы, и он продолжил исполнять свои рутинные обязанности. Нужно было обеспечивать быт.
– Товарищ полковник, а что с довольствием? Бойцы спрашивают.
Агаров задумчиво откинулся на спинку кресла:
– Да непонятка тут одна. Разнарядка на следующий месяц пришла, но в ней ошибка, походу. Количество личного состава на три четверти меньше указано. Так что не знаю пока, что кому выдавать. Потерпите пару дней, разберусь – и сразу все решим. А пока иди, доводи приказ.
–-Есть! Разрешите идти?
Агаров все так же задумчиво добавил, не глядя на капитана:
– Кстати, подразделения Минобороны тоже его получили. Такой же. Иди.
Юрий наконец закончил и отнес экипировку в специальную комнату рядом с оружейкой, куда раньше уже сдал почищенный пистолет-пулемет СР-2МП.
Тяжелым шагом направился к душевым возле казарм, ощущая все наваливающуюся усталость и пустоту в кружащейся голове. Дежурство закончено. На сегодня.
Он, прищурившись и закусив губу, снова посмотрел на высившуюся над колючей проволокой Башню правительства. Закатное солнце, пробившее к вечеру облака, золотило окна, словно драгоценными камнями рассыпанные по стенам монументального строения.
Многотонная плита осознания неизбежности, словно застывающий лед, легла на грудь.
Что должно случиться завтра?
Что бы ни случилось, они там решили сделать ставку на грубую силу, жесткий прессинг и слом воли недовольных. Как всегда.
И никаких планов по изменению ситуации, эти варианты не рассматриваются. Только усиление репрессий.
Огромный котел, возникший перед глазами, будто увеличивался в размерах, краснел и пунцовел…
Юрий тряхнул головой: «Да ну нах!»