Или что-то изменилось, и часть стала рассматриваться как противник? Что же сделал полковник?
Нофрин шагал слева, угрюмо глядя себе под ноги. Предатель. Но все-таки странно, что его не просто оставили в живых, но и не арестовали. Значит, они знали его? Работал на Минобороны?
За плацом начиналась асфальтированная дорожка к въездным воротам и помещению охраны, и Иван снова спросил:
– Нофрин, ты знаешь, я тоже горжусь тем, что знал тебя. Теперь мне тоже будет не страшно умирать. Ведь мы с тобой тоже практически плечом к плечу идем.
Сорокин позади Ивана не выдержал:
– Сержант, где вы так успели сдружиться?
– Было дело… – глухо и недружелюбно ответил Нофрин.
– Наверное, совсем пустяковое дело, раз он так на тебя взъелся? – усмехнулся Сорокин.
Вопросы, очевидно, задевали предателя, и Иван не собирался давать ему передышку:
– Теперь-то, конечно, пустяковое, да, Нофрин? Когда так удачно продал то, за что командир лег. А там, в больнице, кто-то собирался нелюдей рвать. Много нарвал? Где сложил?
Нофрин зыркнул на Ивана горящими глазами. Кинется прямо при старшем по званию?
Сорокин чуть задумчиво спросил:
– Подожди, а это не тот командир Юра, который вчера во второй городской шухер навел?
Нофрин промолчал. Ивану очень не понравились интонации капитана, и он прикусил язык, хотя не собирался останавливаться.
Сорокин продолжил:
– А ты не тот ли айтишник, который этот знаменитый ролик в Сеть выложил?
Иван пытался понять, в какую сторону заходит разговор:
– Прямо-таки и знаменитый? Его ж никто и не видел.
– Никто не видел, говоришь, падла…
Холодок по спине Ивана прошел за секунду до жестокого тычка.
– После твоего творчества сначала все куриные мозги на улицу полезли, а потом крышу и вроде бы нормальным пацанам сорвало. – Сорокин явно говорил про солдат полковника Агарова. – Мы в этом штурме полроты положили, червь кабинетный! Но есть, видать, справедливость. Щас ты в больничке за все ответишь. Начинай молиться.
Иван даже зажмурился, ожидая нового удара, но конвоир почему-то просто умолк.
Значит, ролик посмотрели? Так почему же ничего не происходит? Подавили все восстания? Как здесь, в части?
Они подошли к одноэтажному строению КПП и остановились, не заходя внутрь.
Сорокин приказал Нофрину:
– Сержант, выводи и строй всех, кто там есть.
– Есть, – Нофрин метнулся к двери.
Иван покосился на спецназовца, опасаясь продолжения разговора, но тот, похоже, уже все для себя решил относительно Ивана и не обращал на него внимания. Он окликнул бойца у ворот:
– Ну как там?
Боец поправил автомат на груди и ответил с едва заметной брезгливостью:
– На въезде расчистили, товарищ капитан. Дальше не ходили. Там скоро технику обещали…
Слова о технике как-то нехорошо отозвались в животе, но разобраться с ощущением Иван не успел: дверь снова открылась, и двое военных вынесли носилки с мужчиной с родинкой на лбу, как у индуса, за ним двое других – еще носилки с девушкой, а потом… Внутри у Ивана все опустилось: за ними следом вышел Кирилл.
Видно было, что он плакал, но сейчас, шел, распахнув глаза и выискивая кого-то вокруг. Родителей, конечно… Сердце у Ивана сжалось.
Кирилл увидел его и сорвался с места:
– Дядя Ваня!
Его никто не перехватил, и он подбежал к опустившемуся на одно колено Ивану; из-за скованных за спиной рук он не мог обнять мальчугана.
– Кирилл!
– Дядя Ваня! А где папа? Они говолят, что он не плидет! А он плидет! И мама плидет! Скажи, дядь Ваня! Скажи им, что они плидут! И что папа им всем покажет!
– Ну, конечно, Кирилл. – Иван прижался подбородком к худенькому плечику, взгляд затуманился, и он отвернулся проморгаться, чтобы мальчик не увидел его слез.
В голове, словно фотовспышка или стробоскоп, мигала одна мысль: «Надо бежать!» Брать Кирилла и бежать куда угодно подальше. Нельзя допустить, чтобы пацан попал в больницу…
Нофрин подошел к Сорокину:
– Это все.
– Не густо. Из-за них только и идти? Да еще тащить на носилках? Что у них там в картах? Ну, ясно, малька на адренохром, а этого пердуна куда?
Нофрин ответил:
– Этот сам пришел. Привел подругу уклонистку. Говорит, хотела спрятаться, а он не допустил. Хотел, чтобы его оставили. Да вот обоих и накрыл уже паралич.
– А пацан как же?
– Он тут со вчерашнего дня. Ему антидот ввели.
– Антидот, говоришь? А много там у вас его еще?
– Да немерено. Целая аптечка неиспользованная. Около ста доз.
– А если мы этим тоже уколем, они дойдут своим ходом до больнички? А там пусть потом с ними делают, что хотят.
Нофрин раздумывал секунду:
– Думаю, да.