Сорокин окликнул Нофрина:
– Сержант, сейчас ведь только третий час дня?
Нофрин вскинул руку с часами и подтвердил:
– Так точно, товарищ капитан. Четырнадцать двадцать пять.
Сорокин оглядывал тела, от которых теперь отворачивался Иван. Потом снова обратился, судя по всему, к Нофрину:
– Странно, что они все уже того… Наш доктор говорил, что два часа дня – это самый пик паралича. Сердце будет останавливаться через часа два-три. А сейчас им еще рано. – По голосу капитана чувствовалось, что ему не по себе. – Ошибся, значит, доктор наш. А говорил, что практически никогда не ошибается.
А еще Сорокин, похоже, пытался себя в чем-то убедить. Или, по крайней мере, о чем-то не думать.
Слюна снова стала горькой, а ноги вдруг ватными, и Иван пошатнулся, ловя равновесие.
Сорокин оглянулся на него, но никак не прокомментировал. Они секунду смотрели друг на друга, и по глазам спецназовца Иван понял, что прав: они подумали об одном.
– Стой, сержант, – остановил Сорокин конвой, все так же глядя на Ивана.
Когда сержант повернулся к нему, капитан сделал несколько шагов к крайнему телу. Иван нехотя следил за ним.
Это был лежащий на спине тучный мужчина в замызганном пальто, разрезанном на бочкообразном животе и разложенном по сторонам. Возможно, собаки, а может, и вороны недавно вытащили похожие на красных змей кишки, набухшие на черной ткани и рядом на асфальте. Но не это заставило закружиться голову Ивана. Со всего туловища была снята кожа. Наверное, ненужный кусок ее валялся тут же грязной скомканной тряпкой в луже крови.
– Я присяду, я не могу… – Девушка села прямо на асфальт спиной к Сорокину.
Левин остался стоять в прострации, не в силах отвести взгляд от картины…
Сорокин задумчиво стоял метрах в пяти от тел:
– Что-то крови много…
Нофрин подумал и выдвинул объяснение:
– Так его ж освежевали. Что ж удивительного?
Сорокин покачал головой:
– У мертвых не может так много вытекать.
– Так, может, недавно? – предположил Нофрин.
Капитан сплюнул и тяжело посмотрел на сержанта:
– А ну проверь.
Нофрин даже опешил:
– Я?
– Нет, я! Давай бегом!
Нофрин нехотя спустил Кирилла и поставил рядом с Иваном. В какой-то момент мальчик оглянулся и посмотрел на тело. У Ивана сжалось сердце, когда Кирилл подбежал с расширенными от ужаса глазами и уткнулся ему в бедро.
Нофрин почесал затылок:
– А как проверить-то?
Сорокин с нажимом уточнил:
– Сердце послушай.
Нофрин с трудом сглотнул и осторожно присел рядом с телом, стараясь не наступить на раздутых «змей» и не выпачкаться в красном. Он поднял с земли одну полу пальто и дотянул ее на лишенную кожи плоть груди. Затем наклонил голову, прижал ухо к ткани и замер.
Прошло несколько секунд, и Сорокин не выдержал:
– Ну?
Нофрин вдруг дернулся назад, наступил на скользкое место и упал на заднюю точку. В следующее мгновение он повернулся набок, и его вырвало.
Когда он поднял голову, вытирая рот рукавом, Сорокин не стал задавать никаких вопросов – все и так читалось в безумных глазах Нофрина.
– Но как?.. – Сорокин тупо смотрел на тело, а потом поднял ствол и выстрелил толстяку в голову.
Сидящая на земле девушка вскрикнула и начала всхлипывать.
Капитан забросил автомат за спину и приказал деревянным голосом:
– Пошли.
Нофрин снова взял Кирилла на руки, а Левин помог подняться на ноги жене.
Иван словно во сне переставлял ноги, не понимая, где он. Их всех погрузили в огромный аквариум или на дно моря. И они дышали в пузыре, с шипением выпуская воздух. Видели все через искажающую выгнутую поверхность. И только сердце бухало, многократно усиленное подводным эхом.
Иван споткнулся и вывалился в реальность, словно хлыстом ужаленный страхом наступить на кого-то…
Людей становилось все больше. Десятки и сотни. Иван ущипнул ногтями запястья скованных за спиной рук. Нет, он не спал.
И попадающиеся теперь тела с отрезанными конечностями и снятой кожей тоже были частью реальности.
Весь город стал бойней, разделочным цехом. И такое было везде. Не только в их городе и не только в их стране.
Это ж сколько душ…
В груди заклокотало. Иван скрипнул зубами.
Нет, лучше умереть от пули, чем дать с собой сделать такое. Надо бежать.
Пусть без всяких шансов на спасение, главное, чтоб наверняка! Чтобы не оказаться недобитым на операционном столе, не прийти в себя от того, что с тебя снимают кожу, и не обнаружить, что не можешь даже моргнуть или закричать.