«Или переедут, или вылезут»… — думал я, перебирая локтями. Любой расклад грозил неприятностями… Судя по тому, как впереди меня поднимался пепел, Чен думал точно так же и вовсю старался уползти от смерти.
Грохот по другую сторону бревна не прекращался. Железо там терлось о железо, что-то бренчало и шипело на разные голоса, словно воздух выходил из продырявленного в нескольких местах трубопровода, но не мы не слышали ни азартных криков, ни топота ног. Не поднимая головы, я полз вперед, и следом за мной двигалась череда сухих щелчков. Спасительное дерево дрожало и раскачивалось под ударами пуль.
Я быстро сообразил что происходит. Пепел, черт его подери! В этом мире высушенного пепла и пыли любое движение обозначало себя легким дымком. Ракетчики не видели меня, но видели, как пепел взвивается под моими локтями.
Счет времени шел на секунды.
Пули продолжали буравить дерево в полуметре от моей головы. Проверяя свою догадливость, я ухватил ближайшую ветку подлиннее и шевельнул пепел метрах в полутора позади себя. Догадливость мою тут же вознаграждили — строчка выстрелов прокатилась по дереву назад. Пули ударили, разметав кучу веток. Там в воздух поднялась туча пепла и мелкого древесного мусора. Я перекатился правее, чтоб между мной и ракетчиками оказался другой ствол. Ветку я не бросил и теперь кибер поливал землю в паре метров впереди меня.
Это походило на западню. На плохо придуманную и неумело, без любви и злобы выстроенную западню. Я все ждал скрипа открывающегося люка, азартных возгласов, но ничего такого не произошло.
«Дураки, — подумал я про ракетчиков. — Дураки или дети малые….»
С этой мыслью мне пришлось проползти еще метров пятнадцать, пока подошва холма не завернула вправо и не скрыла меня от этих уродов. Озлобившись, они выдали мне вслед длиннющую очередь, но я уже выполз. Имелось большое желание показать язык сидевшим за броней недоумкам, что хоть и старались изо всех сил, а не смогли меня убить, но тут уже стоял Чен и я постеснялся.
Дребезжание становилось как будто бы ближе. Через секунду там что-то рассыпалось и покатилось с деревянным стуком. Очень хотелось посмотреть на то, что там происходит, но выглянуть никто из нас не решился. Жизнь, даже с неудовлетворенным любопытством в душе, все ж привлекательнее смерти.
— Почему они не вылезают?
Чен высказал то, интересовало и меня.
— Дураки, — ответил я, потому как ничего другого в голову не пришло. Вылезти — это был поступок настолько очевидный, настолько продиктованный логикой жизни, что не сделать его мог только самый настоящий дурак. — Или трусы…
Дребезг с той стороны холма не казался грозным ревом сильного животного или хорошо отрегулированного механизма. Что-то у них там не клеилось. Звук говорил скорее о раздраженной жалобе на немощность и преклонный возраст, о чем-то древне-былинном… Пригнувшись к земле, я все-таки выглянул из-за кучи сучьев. Так и есть. Кибер не стоял на месте. Он медленно-медленно с натугой двигался вперед. Гусеницы его еле-еле царапали землю, оставляя за собой оседающее облако пепла. Этой картинки мне хватило, чтоб понять, почему в голове всплыло слово «былины». Механизм напомнил мне Илью Муромца. Не внешностью, разумеется, а сутью… Того Муромца, что жил на первых страницах самой первой былины — неподвижного, со слабыми ногами. Правда былинный герой не располагал пулеметом, а вот этот им удачно пользовался. Если б не выручившие нас бревна, то кто знает, кто знает….
— Отойди…
Я подвинулся и Чен, швырнул через мою голову сук.
Кусок дерева не успел долететь до земли.
Пулемет раскрошил его еще в воздухе.
Точно. В руки им лучше не попадаться….
О том, что произошло утром, эркмасс предпочитал думать не как о поражении, а как о разведке боем. Теперь он представлял силы неведомых врагов и знал, что напишет императору Аденте.
Эти мысли помогали до тех пор, пока он не вспоминал о драконах. Никому ещё не удавалось совладать с обученным драконом в воздухе. Никому! Случалось, их заманивали в ловушки, но честном бою противников у них не находилось — каждый, у кого имелась хоть капля мозгов стремился убраться с их пути.
Все еще переживая потери, эркмасс зло втянул воздух меж стиснутых зубов.
До сих пор не находилось противников и до сегодняшнего дня убирались с пути, поправил он сам себя.
Эвин видел, как мучается, скрипит зубами эркмасс, как переживает поражение. В том, что это поражение он ни вздоха не сомневался. Два дракона, девять утопших латников, три десятка отравленных всё-таки несоразмерная плата за возможность издали посмотреть на… На воина? На демона? Кем бы незваный гость не оказался, а связываться с ним Эвин никому бы не посоветовал. Это вам не вчерашний «водяной демон». Кстати!
— Эркмасс!
Кори поднял голову. В тусклом взгляде хозяина Саара кипела безнадёжная злоба. Снова мериться силами с другим берегом он не хотел. Эвин улыбнулся. Он-то знал, чем можно занять деятельную натуру эркмасса перед приездом Императора.
— О том береге жалеешь? Брось! У нас и на этом берегу врагов навалом!
Злая муть, словно колдовством унесённая пропала из эркмассовых глаз. Он ожил и, наливаясь азартом, крикнул:
— Десятников ко мне!
Из-за спины эркмасса Эвин видел только головы да кончики копий. На лицах читалась настороженность и усталость. В строю зевали, но не разговаривали. Латники еще не знали, что придется делать, но приказ есть приказ. Раз Император платит, то он может и требовать. А уж чего требовать — демонов ли ловить, с альригийцами сражаться и приверженцев Просветленного гонять, это без разницы. Эркмасс скажет и займемся.
— Двенадцать отрядов. С каждым — двое братьев, — сказал Эсхан-хэ в ухо Кори. — Пойдут налегке. Вооружены для ближнего боя, да у Братьев красные сети…
— Двенадцать — хорошее число, — похвалил его Средний Брат Терпий. — в «Ласковом утешении» брат Квелий говорит о божественном начале, скрытом в этом числе. Это добрый знак!
Кори посмотрел поверх его головы. Тот берег пустовал. Глядя, как панцирники скрываются за деревьями, Эвин просительно поглядывал на эркмасса, беззвучно прося разрешения уйти с ними, но тот решения не переменил — оставил его при себе. Несколько раз Лоэр поднимался и выходил из палатки и каждый раз запускал в палатку запах сырости с реки и комаров. Эркмасс, видя его суету, усмехался.
— Не суетись.
— Отмерянное Кархой никому не перемерить, — поддержал эркмасса монах, пристроившийся с другой стороны стола. Он что-то быстро жевал, с губ вместе со словами слетали крошки.
Эвин с половины дороги свернул к лавке, сел. Эркмасс видел, что человек себя переломил. Ноги пальского дворянина подрагивали в нетерпеливом ожидании движения.
— Думаешь, не найдут без тебя? — чуть высокомерно переспросил эркмасс.
Эвин пожал плечами.
— Не суетись, — повторил Кори. — Если их поймают, то мы их обязательно увидим! Я — первым. Ты — вторым.
Они не успели распить второй кувшин вина, как крылья входа распахнулись, и внутрь ввалился возбужденный Аст Маввей Керрольд.
— Нашли?
— Не нашли, а поймали! — радостно объявил он. Радость не успела поднять Эвина с лавки, как он все обрушил. — Поймали Хамаду! Он такое рассказывает!
Эвин не понял ничего и посмотрел на Кори. Тот тоже не понял, нахмурился, и это движение бровей заставило вестника умолкнуть.
— Какого еще Хамаду? Это еще кто?
Несколько растерянно эркмасс посмотрел на монаха — может тот что-то знает? Тот знал. На лице Брата появилась гримаса нежданной радости. Он воздел руку вверх, тряхнул пальцем.
— Разбойник! Знаменитый разбойник. У братства к нему особый счет! Еще год назад в обители «Ледяного гвоздя»…
Кори раздосадовано хлопнул кулаком по ладони и монах замолчал. Не скрывая укоризны, Эвин посмотрел на эркмасса. Вслух он ничего сказать не решился, но эркмасс и так понял упрёк. Был бы он там, может быть и вышло бы все по-другому, глядишь и поймали бы не того, кто попался, а того, кого нужно…