Эвин начал осторожно пятится, точно зная, чего хочет.
Шаг назад, другой…
Он крутанулся, взмахнул ногой, целя зацепить кипящий котелок.
Конечно попал, конечно зацепил. Носок сапога нырнул в пламя, ударил в медный бок и по подступавшим оскаленным мордам из котелка хлестнуло крутым кипятком. В воздухе вместе с криками обожженных повис запах доброго вина. Голодранцы выли, тряся руками и приплясывая, но и ему досталось!
— Горим! — заорали сразу с разных концов.
Волна жара прокатилась от ступни вверх. Пропитанный по придворному обычаю ароматным маслом сапог вспыхнул. Воды бы… Да где её тут найдешь, да и некогда — на него снова летел рыжебородый. Эвин взмахнул ногой, огонь фыркнул, почувствовав волю, и занялся шибче. От неожиданности, наверное, старик шарахнулся в сторону, и Лоэр, поддев его плечом кинул в сторону. Рыжий упал на опрокинутую лавку.
Горожане заорали, чувствуя конец схватки — меч в руке, враг на полу, но Эвин их еще раз удивил — вскочил на стол и оттуда прыгнул на поднявшийся в воздух конец доски. Старика подбросило воздух. Он перелетел через головы подхватившей кружки, и с профессиональным интересом смотревшим за всем этим стражей, и с грохотом опустился на первые ступени лестницы.
В три прыжка Эвин оказался рядом, ухватил за бороду, чтоб поднять, только ничего не вышло. Начались чудеса!
Борода старика осталась в Эвиновом кулаке, а сам старик, став моложе и проворнее, перекатился под стол и выбрался с другой стороны. Эвин от удивления застыл, соображая что же произошло, но тут язык огня с сапога лизнул рыжие волосы и те вспыхнув, в миг осветили лицо старика… Да нет не старика. Молодого здорового мужика.
— Хамада! — Заорал кто-то из быстрых разумом ротозеев, наблюдавших за дракой. — Это же Хамада! Двести золотых за его руки!
Эвин и сам теперь узнал пособника колдунов, сбежавшего из петли.
Мгновенный вихрь поднял все на ноги, но, опередив их, знаменитый разбойник одним прыжком преодолел расстояние до двери и, не оборачиваясь, исчез за ней.
Толкаясь, и обгоняя друг друга, за ним бросилась толпа охочих до легких денег преследователей. За спиной вопил хозяин, взывая к совести едоков, только зря — никто не хотел терять свои деньги, когда представилась возможность заработать на щедрости эркмасса.
Эвин задержался, чьим-то пивом туша огонь на сапоге, и оттого опоздал.
За дверями его встретили только развалины и сумерки.
Он разом остыл, остановился, понимая, что искать в таких развалинах того, кто не хочет, чтоб его нашли дело глупое. Тут проще нарваться на удар ножа, а не на удачу — для любого беглеца Саар нынче был как дом родной: вокруг лежало столько развалин, что при желании можно спрятаться в них мог затеряться даже одноногий и слепой на один глаз.
Вспомнив о горячем вине, победитель разбойников повернулся, чтоб допить оплаченное, но тут глаз уловил движение…
То, что он сейчас видел, стоило и кубка горячего вина и 200 золотых.
Шагах в тридцати от него, из-за обгоревших развалин, над которыми еще курился сизоватый дымок, выезжал Бомплигава.
Живой и невредимый…
Оторопь с Эвина соскочила быстро. Прячась в развалинах и за редкими спинами горожан, пошел следом.
За врагом трусили на лошадях с десяток охранников. Глядя в их спины Эвин чувствовал, как только что прямая, как полет стрелы линия жизни сворачивается в кольцо. Всё возвращалось на круги своя, всё приходило к началу. Долги чести, оказывается, еще не оплачены, месть не завершена!
Проводив Бомплигаву до ворот городского монастыря, где того встретили как старого знакомого, Эвин сколько-то постоял, убеждаясь, что его враг решил заночевать за монастырскими стенами. Так оно и вышло. Заскрипел брус, что братья положили поперек ворот, и во дворе громко ударили о землю монашеские ноги, начиная вечернюю охранительную пляску. Когда пляска завершилась, он еще на всякий случай постоял немного в тягостном размышлении и вернулся в корчму. Жизнь поворачивалась совсем иным боком, и такой вот поворот следовало обдумать с кубком вина.
Старик, чью жизнь он спас, дожидался его. Он оказался городским аптекарем. Причитая и охая, он осмотрел поцарапанную разбойничьим кинжалом шею Эвина, и тут же не отходя от стола, наложил повязку.
Думая о своем, Эвин рассеянно принимал изъявления благодарности. В корчме они остались одни, и хозяин обхаживал их, чтоб его вечер для заведения не стал совсем уж пропащим.
Старик что-то болтал, но Эвин его почти не слушал.
Морду кровник имел крайне довольную. Явно не бедствует. И в монастыре его принимают. Не зря наверное… А все-таки Карха на его стороне! Он ведь ему его показал, а не наоборот. Бомплигава, наверное, про него тоже думает, что живым из огня не выбрался. Значит, не ждет удара. Этим и следует воспользоваться. Один он теперь. Без телохранителей! Вот где удача!
Старик закончив с изъявлениями благодарности пространно, но не мешая думать, стал рассказывать о своем изобретении — специальных огненных стрелах для подачи сигналов. Тут Эвин прислушался, но быстро потерял интерес — ну какой, скажите, толк от стрел, горящих в полете разными цветами? Сигналы подавать? Зачем, если эту работу отлично выполняют военные трубачи? Глупости…
Но Бомплигава-то! Как выжил?.. И что делать, чтоб это больше не повторилось?
…- Кто спорит? — Бомплигава отхлебнул вина, поднял брови, показывая, что оценил вкус и любезность Старшего Брата. Вино и впрямь того стоило. — Конечно, договора должны выполняться.
Старший Брат Ло прижмурился. Стол, покрытый свитками пергамента и чернильницами, не располагал к долгой трапезе, намекал на то, что все-таки разговор должен идти по делу, а не просто так.
— Я рад, что мы нашли точку, от которой и дальше пойдем к взаимопониманию. Наш договор касался…
Старший Брат замешкался, не желая называть вещи своими именами. Все-таки хоть и монастырь, своя власть кругом, но все-таки, все-таки, все-таки… Бомплигава чуть улыбнулся и пришел на помощь монаху.
— Мы договорились о том, что я по твоей просьбе освобожу душу Императора Аденты от тела.
Старший Брат облегчено кивнул.
— Верно! Освободить его душу… И что же?
— И что же? — повторил Бомплигава.
— И ничего…. А «ничего» не может стоить 3000 золотых, которые ты получил за эту работу…
Это звучало как упрек. Гость смотрел на хозяина, словно не понимал того, что тот говорит. Хозяин же под его взглядом только улыбался и покачивал головой. Бомплигава наклонился к Старшему Брату.
— Я хотел, чтоб ты освободил душу Императора… Ты обещал. И твою клятву тоже слышал Карха.
Пальцы на руках наемника сжались в кулаки.
— Я обещал, что Император будет убит? Он мертв!
— Твоими стараниями?
В голосе монаха не могло быть насмешки, но Бомплигава её отчего-то почувствовал.
— А если и так? — насмешливо отозвался он.
— Если Император мёртв твоими стараниями, то Братству интересно узнать о твоей связи с демонами Колдовской Железной Башни и власти над ними…
Бомплигава прикусил язык. Шутить на эту тему он ни с кем не собирался.
— Чего ты хочешь? — спросил он напрямую. — Чтоб я вернул деньги? У меня их уже нет.
Старший Брат молчал, глядя на наемника, словно аргументы у него кончились, только не верил в это гость. Обо всем подумал, хозяин, обо всем… Но молчать — значит признаться в неудаче, и он продолжил.
— Если хочешь, я убью для тебя нового Императора.
Старший Брат предостерегающе вскинул руки.
— Уймись! Зачем мне это? Если не можешь отдать долг золотом — отдай долг не кровью, а службой.
Бомплигава вздохнул свободнее.
— Да что нужно-то тебе?
Старший Брат посмотрел в окно, за которым виднелись верхушки деревьев, и вздохнул.
— Простое дело… Узнай, кто это выполнил за тебя твою работу — и мы в расчете.
Бомлигава колебался всего мгновение, а потом кивнул.
…Искусство ждать Эвин освоил уже давно, и от этого вынужденное бдение не стало для него тягостным. Коротая время, он поглядывал на пустые стены, да смотрел вниз, во двор, отмечая, как неспешно движутся тени на освещенной половине двора.