— …четырнадцать домов разрушено до основания, восемьдесят шагов крепостной стены разбито, в одиннадцати местах каменная стена разрезана колдовством….
Да-а-а-а, колдовства там на всех хватило. Нет, что бы там не говорили, а монахи молодцы! Как это им только удалось? Каким-то чудовищным напряжением Веры, они сумели вызвать Древних Охотников за Демонами и те прогнали наглых пришельцев. Хотя, с другой стороны, получилось у них это только тогда, когда дело дошло до монастырских строений. Когда все, что кругом рушилось, было чужим, никто и не пошевелился, а как только дело до монастырской корчмы дошло, так сразу и появились….
— … тридцать девять бочек пива…
В душе Императора словно что-то оборвалось. Вон, даже бочки посчитали. Неужели только из-за этого?
— Хватит, — остановил он монаха. — Не хватало мне еще про каждую раздавленную курицу знать…
Монах умолк, скатал свиток и удалился. В комнате с Императором остался только эркмасс.
— Ну, что? Они сами ушли, или их монахи прогнали? Как думаешь? — спросил он его.
Верный слуга ответил вопросом на вопрос.
— А ты б на их месте сам ушел?
Император промолчал. Любому ясно — если уж в город ворвался — всё. Держись. Всё, что в нем — твое.
— То-то… Кто-то их прогнал… От такой добычи сам не уйдешь.
— Неужто монахи? — с болью в голосе спросил Император. Старший Брат Ло уже делал заходы, намекал на нелегкость для Братства бремени Императорского налога… И ведь ответить нечего.
— Не думаю… Куда им?
— А кто тогда, — поднял голову Мовсий. — Кто?
Кори пожал плечами.
— Не знаю…
— Так значит, все-таки монахи?
— Так уж сразу и монахи… Много мы от Братьев на своем веку чудес-то видели?
Он подошел поближе, наклонился к уху.
— Я думаю, что тот, кто это сделал и не люди вовсе. Когда мы из леса выходили, так там еще одного поверженного демона…
Император резко взмахнул рукой.
— Да не демоны они — рыцари.
Эркмасс развел руками, словно извинялся за забывчивость.
— …еще одного поверженного Злого Железного Рыцаря встретили. Наверное, того, кто Верлена заколдовал. Его-то тогда кто прибил? Кто раненых за реку вынес? Там-то монахов не было…. Получается, что есть еще кто-то, кто им враг!
Брат Ло смотрел на то, как Бомплигава опустошает блюдо с мясом и размышлял, как правильно устроена жизнь, где одни стоят внизу и выполняют то, что им приказали сверху. Такая картина подчинения худших лучшим радовала монашескую душу, убеждая, что установленный порядок поддерживается самим Кархой.
«Божественный порядок, — удовлетворенно подумал монах. — Никуда он не денется. Пойдет. Поупирается для порядка, но пойдет…»
Найденный Братством ход позволял надеяться на успех. Все лежало на поверхности. Безгрешных, чистых душой братьев колдуны не пускали в своё пристанище, а вот убийца и клятвопреступник имел шанс… Вот казалось бы — мерзавец, клятвопреступник и убийца…Такому место или на плахе или в кандалах. А его вот Карха недавно от верной смерти уберег. Отвел руку неизвестного лучника и забрал вместо черной души невинную душу монаха. Может быть, потому так случилось, что уготовил он для Бомплигавы иную судьбу — судьбу помощника Братства?
Бомплигава, далекий от мыслей Брата Ло, как раз отодвинул блюдо и ухватился за кувшин.
— Приятно видеть такое рвение в исполнении призыва Братства, — произнес монах, когда гость опустошил кувшин и отставил его в сторону. — Видно, что ты торопился…
Бомплигава кивнул, словно не расслышал иронии.
— Приятно выполнять волю Кархи. Он позвал — я пришел.
Монах также предпочел не заметить колкости в свой адрес и перешёл к делу.
— Дело требует, чтоб ты сходил в лес.
— К колдунам? — уточнил Бомплигава. Брат кивнул.
Нагло улыбаясь, гость отрицательно покачал головой.
— Нет. Не пойду… Вам что покойников для ровного счета не хватает?
Брат Ло улыбнулся, показывая, что оценил остроумие собеседника.
— Если так, то пошли своих толстомясых сколько нужно, чтоб счёт сошелся и успокойся.
— Я полагаю, что это всего лишь означает, что ты хочешь узнать в чем состоит воля Кархи и почему выбор Братства пал на тебя? Изволь, я объясню…
Ох, как не любил Бомплигава, когда монах начинал говорить таким вот голосом. Не мог признаться себе, что боится такого монаха, но в глубине-то души понимал, что и впрямь боится. Про монастырские подвалы и колодцы прегрешений, в которых грешники годами по колено в воде жили, не с чужих слов знал — своими глазами видел.
— Нет. Покойников у нас хватает. А вот истины — нет. Да и откуда покойникам-то новым браться? Сам ведь знаешь, что те, кого мы туда отправили, все живыми вернулись. Живыми и целыми.
Он вздохнул.
— Не пускают колдуны к себе чистых душами Братьев, погружают в колдовской сон.
— Так я не монах…
— На это вся надежда. Их не пустили, так может быть, тебя пропустят. Ты ж не монах — воин!
— Колдуны, возможно и пропустят, — неожиданно согласился Бомплигава. — Как раз под копыта Злых Железных Рыцарей…
Брат Ло посмотрел на собеседника с хорошо разыгранным удивлением.
— Ты что, подумал, что Братство тебя на смерть посылает?
Бомплигава не ответил не то что словом — ни единым движением. Монах засмеялся. Обидно засмеялся, словно в трусости уличил гостя.
— Нет, храбрый Бомплигва. Все не так плохо, как тебе показалось!
Голос у него зазвучал укоризненно — снисходительно.
— Ай-я-я-яй… Братство о тебе подумало. Нашло способ, как тебя от злой доли избавить, чтоб с твоей головы лишний волос не упал.
Глаза Бомплигавы суживались. Он ждал подвоха.
— Теперь нам известен главный секрет демонов.
Он наклонился и машинально Бомплигава наклонился к нему, подставляя ухо.
— Злые Железные Рыцари не видят тех воинов, что ходят без одежды!
Это была правда, но не всякой правде человек верит. Монах понимал это и вместо кнута достал пряник. На стол лег найденный братьями в лесу портрет. Девушка в драгоценностях смотрела оттуда обещая предприимчивым героям почести и богатство.
— Слышал, верно, о дочери Северного Императора? Если проявишь ум и проворство и попадешь туда раньше других, то сможешь жениться на ней. Колдуны её взаперти держат. Слепых колдунов прирезать не так сложно, я думаю. Прирежешь их, девушку освободишь — станешь мужем и зятем….
…Идея, пришедшая в шефскую голову, оказалась простой и логически безупречной. Раз мы не могли маневрировать лучом, то следовало устроить всё так, чтоб поставить кибера в такое место, чтоб он сам попал под боевой луч. Техническое воплощение гениального замысла оказалось еще проще. Мы еще в одном месте обрезали кабель и установили там примитивный выключатель. Теперь, стоило замкнуть контакты, как излучатель начинал плавить глину. Пять раз мы проверяли систему. Все работало как часы. Дело оставалось за малым — поставить врага в нужную позицию. Для этого мы решили пожертвовать последним оставшимся «воробьем». Себя мы пожалели, к тому же оставался небольшой шанс, что «воробей» все-таки уцелеет. У нас же такого шанса не осталось вообще.
Приготовления мы закончили вечером того же дня, но начать войну решили все-таки утром. Киберу все равно когда мы станем его убивать, а нам, если ничего у нас не выйдет и опять придется бегать от него по лесу — нет.
Утром следующего дня, придя на место, мы проверили ловушку в шестой раз. Все прошло, как и в предыдущие пять — без суча, без задоринки.
Я отключил маскировочную сеть и стащил её в сторону, обрушив вниз дождь из росы. Сразу стало светлее и тень «Воробья» упала на край застывшей в движении глиняной волны. Место мы выбрали самое удачное — напротив излучателя. Чен кивнул, и приманка выдал в эфир сигнал.