- Я спросил: от чего? - напомнил Андрей. - Что именно было причиной смерти? Мой вопрос не задевает тайну следствия?
Следователь пожевал губами:
- Нет, не задевает. И, опять-таки, из уважения к вашей инвалидности я могу вам на него ответить.
- Так ответьте, - предложил Андрей.
- У гражданина Степанова Н.Я. в вашей квартире случился обширный инсульт, то есть кровоизлияние в головной мозг. Возможно, это явилось следствием угрозы с вашей стороны оружием и последующих выстрелов из указанного оружия. Но степень вашей вины в смерти гражданина Степанова Н.Я. будет рассматривать суд. Факты в распоряжение суда будут предоставлены, а вам будет предложено или нанять собственного адвоката, или прибегнуть к услугам адвоката, которого вам предоставят в соответствии с законом.
- Благодарю вас, - вежливо сказал Андрей, - вы очень подробно осветили нам наше будущее. С точки зрения закона.
- Да, именно с точки зрения закона! - значительно поднял палец следователь. - В нашей стране я, как и другие представители органов правопорядка, всегда стоим на страже закона.
- Но чем вам поможет закон, - задумчиво спросил Андрей, - если вы, проведя обыск в нашей квартире, и найдя все необходимые вещественные доказательства, сегодня, ближе к вечеру, умрете от обширного инсульта? То есть от кровоизлияния в головной мозг?
- Что за шутки, молодой человек? - возмутился следователь. - Даже из уважения к вашей инвалидности...
- Я не шучу, - сказал Андрей, серьезно глядя на следователя. - Вы нам объяснили как все произойдет с точки зрения закона, а я вам объясняю как все будет... с точки зрения вашего будущего.
- Это какая-то профанация и закона, и меня, как полномочного представителя закона! - следователь суматошно взмахнул ордером на производство обыска.
- Профанация? Разве? - хмыкнул Андрей. - Вы просто боитесь взглянуть правде в глаза. А правда такова: этот умерший головорез, этот Никитка...
- Возражаю! - вскрикнул следователь. - Это был достойный гражданин...
- Это был головорез, - спокойно ответил Андрей. - Это знаю я, это знаете вы. И еще вы знаете, что он был предельно, абсолютно здоров, когда вломился в нашу квартиру. Настолько, насколько может быть здоров только человек, не отягощенный никакими муками совести. И вдруг - заметьте: вдруг! - этот головорез умирает. Жалко, позорно умирает. Пуская сопли и слюни. Умирает здесь, перед моей кроватью. Никакой особой причины умирать у него не было. Мы - и вы, и я - прекрасно знаем, что никто ему не угрожал никаким оружием. Наоборот, это он угрожал. Мне, безрукому и безногому инвалиду. А потом он вдруг взял и умер. Не хотите проверить на собственной шкуре, что случается с людьми, которые угрожают мне? Ведь вы сейчас пришли ко мне в дом с нешуточной угрозой, да?
- Я только исполняю то, что велит закон! - возмущенно запротестовал следователь.
- Что ж, утешайтесь этим, - Андрей прикрыл глаза. - Если, конечно, вас это утешит. Впрочем, утешаться вам придется не долго. До трех часов. До пятнадцати ноль-ноль, если быть точным в формулировках. Вы ведь любите точные формулировки? Вот и зовите сюда представителей органов правопорядка. Быстрее зовите. Торопитесь! Вам осталось жить всего несколько часов.
- Но это какая-то ерунда! Мистика какая-то! - следователь заполошно всплеснул руками, выронил ордер, с пыхтением полез за ним под кровать, вылез весь красный, взлохмаченный. Выпрямился возмущенно. - Ну, согласитесь же - это полнейшая, мистическая чушь!
- Вам виднее - чушь это или нет, - Андрей равнодушно прикрыл глаза. - Труп Никитки еще в морге? Так пойдите, убедитесь - ерунда ли?
- Но так же нельзя, молодой человек! Это с вашей стороны, формально выражаясь, просто казус белли какой-то!
- Я не знаю, что такое казус белли, - ровно произнес Андрей, не открывая глаз, - и знать не хочу. Я сказал то, что сказал. Вы услышали. Теперь поступайте, как хотите. Считаете, что игра, затеянная против нас, вернее, против меня - это достаточная причина для вашей, лично вашей смерти - пожалуйста, скатертью дорога на кладбище.
Он говорил, стараясь не повышать голос, но в груди росло знакомое чувство ненависти. И не просто росло, а ворочалось, как медведь в тесной берлоге...
Андрей открыл глаза, концентрируясь на фигуре следователя, и позволил медведю выглянуть наружу. И даже протянуть свою когтистую лапу к следователю, прямо к его грудной клетке, в которой трепыхалось следовательское сердце - как живое. Вернее, еще живое. Пока что живое. Разбуженный медведь очень хотел полакомиться этим куском трепещущей плоти, его когтистая лапа уже тронула нежный аппетитный комочек, примеряясь...
И следователь ощутил это прикосновение. Очень даже. Он порывисто, заполошно вздохнул - и вдруг сел, где стоял. Прямо на пол посреди комнаты.