Он сейчас понял самое главное из того, что сказал Сверхсупер: он, Андрей - не такой как все! Кто еще из людей может неслышно кричать, призывая супер-Магнолию? Кто еще может видеть то, чего не видят другие люди? И, главное, кто еще может ходить без ног? А Сверхсупер сказал, что он - может! Намекнул. Очень грубо и нетактично, но это такой пустяк! Он - может! Теперь только узнать бы - как ходят без ног? Каким таким способом? Но он, Андрей, обязательно узнает! Вот вызовет Сверхсупера еще раз - и расспросит основательно!
О том, что Сверхсупера еще надо научиться вызывать, Андрей сейчас не думал.
7.
- Про электрические протезы - пока ничего... - бодро сказал Толян. - Но про коляску узнал. Говорят, это возможно. Только стоить будет дороговато.
- Может, тогда и не надо с ней заводиться? - улыбнулся Андрей.
- Как - не надо? Надо! Зачем тебе все время лежать, когда на такой коляске ты сможешь даже по улицам ездить! Не говоря уж о квартире!
- И сколько же это удовольствие будет стоить?
- Неважно! Я уже договариваюсь о деньгах!
- Договариваешься? С кем это?
- Да так... Какая разница? Будут деньги, я уверен!
- Толян, ну-ка, колись! Что еще за авантюру ты придумал? Откуда должны взяться дармовые деньги?
- И вовсе не дармовые! Он, если хочешь знать, просто обязан тебе их дать! И вообще - он обязан всю жизнь тебя обеспечивать!
- Кто? - неприятный холодок прошелся у Андрея по позвоночнику. - Кто это?
- Олигарх, который тебя изувечил!
- Толя... - с трудом разжимая закаменевшие скулы, проговорил Андрей. - Толя. Не смей обращаться к Решетнику. Ты понял?
- Да я уже обратился.
- Как? - выдохнул Андрей.
- Просто пришел к нему. На прием. В центральный офис фирмы "Колизей".
- И тебя пустили?
- А я записался внизу. Сказал, что по вопросу благотворительности - у них специальные дни выделены для приема по вопросам благотворительности. И когда поднялся к его кабинету, у секретарши оставил заявление.
- Толян, немедленно - слышишь, немедленно! - беги и забери заявление! Мне если и нужна плата от Решетника, то совсем другая!
- Андрюха, не волнуйся, - Толян поправил одеяло. - Все будет отлично! Забудь об этой своей мести. Ну, сам подумай, какая теперь может быть месть? Ты извини, конечно, но кому и как ты можешь отомстить? Лучше давай начинать разрабатывать эту жилу в финансовом плане. Решетник обязательно должен дать тебе денег на коляску. А, по-хорошему, так и назначить пожизненную пенсию. И не маленькую!
- По-хорошему с Решетником не получится, - уверенно сказал Андрей.
И был прав.
8.
О том, что заявление попало на рассмотрение, возвестил грохот выбиваемой входной двери.
Был вечер, вся семья была в сборе - и все бросились в прихожую. Где их встретили люди в униформе с погонами двух цветов - оранжевого и синего. С автоматами наперевес.
Часть решетниковских охранников осталась на лестничной площадке, и другие жильцы дома поняли это правильно - никто даже носа не посмел высунуть из своих квартир, все сидели тихо, как мыши.
А часть автоматчиков (судя по голосам, которые слышал Андрей - человек пять) вошла в прихожую через выбитую дверь и заставила папу, маму, сестру лечь на пол, лицом вниз, руки за голову.
- Где калека? - спросил знакомый голос.
Дверь распахнулась, и Андрей увидел стриженую под ноль башку Никитки.
- Что вы хотите, негодяи! - закричала мама. - Не троньте Андрюшу, ему и так уже досталось!
- Значит, мало досталось, раз все неймется, - пробурчал себе под нос Никитка.
Подошел к кровати. Брезгливо, дулом автомата, откинул одеяло. Круглое лицо сморщилось в гримасе отвращения.
- Выжил, значит? И еще, значит, жить хочешь? Даже денег требуешь?
Ситуация повторялась как в дурном сне: опять Андрей лежал, опять ничего не мог поделать, и опять оставалось только молчать.
Где волшебник-Свехсупер, который может всё, который бы помог? Который во мгновение ока уничтожил бы и Никитку, и автомат его - одним мановением своей огненной волшебной палочки? Почему этот Сверхсупер является только ночью - в тишине и темноте? Почему не слышит крика Андрея сейчас? Андрей ведь наверняка кричит. Не может не кричать. Ему сейчас только и остается что кричать - молча, но кричать. Ненавидеть, глядя прямо в отвратительные глазенки Никитки - и орать! Молча, заходясь от бешенства.
- Заявы пишешь? А могли ведь по твоей заяве и отсыпать быбла - хорошо, я увидел - да сообразил.Да сюда приехал проверить. Вот оно, значит, про кого написано в заяве. Порадую шефа то-то для него новость будет, что ты, получается, выжил тогда. И не только выжил, а и трындеть начал, заявы теперь шлёшь. Что замолк, язык прикусил? - Никитка сплюнул на пол, вытерся рукавом. - Или памперсы обмочил? Надо было тогда тебя кастрировать. Чтоб теперь нечем было памперсы мочить!
Водянистые серо-голубые глазки Никитки прошлись по исхудавшему телу Андрея, опять вернулись к памперсам.
- А оно ведь и сейчас не поздно!
Никитка оглядел комнату, вразвалочку подошел к полке с книгами. Вытащил самую большую и толстую, прочитал:
- "Справочник по электротехнике", - кивнул удовлетворенно, - вот мы этим справочником сейчас и справим яишенку! Малость потолчем скорлупу на твоих яйцах, - прикинул том в руке. - Как раз подходяще будет. Постучим книжечкой, прямо ребрышком промеж ног, а потом скажем - несчастный случай... А ведь ног-то и нет! - вдруг захохотал он. - Где стучать-то? Ну, ничего! И так попаду куда надо!
И он замахнулся.
А Андрей не выдержал и заорал. Во всю мощь своей ненависти.
Из его распахнутого рта не донеслось ни звука. Раздутые легкие будто сковала чугунная тяжесть. Но он кричал - истошно и яростно.
Его крик ударил Никитку по лицу, как пудовый кулак. Коротко стриженная голова мотнулась, выворачиваясь набок.
Никитка отшатнулся, пытаясь уйти из-под неожиданного удара. Вскинул автомат... Но новый бешеный крик Андрея обрушил на его голову незримый апперкот - снизу вверх, пронизывая челюсть насквозь и ударяя прямо в мозг.
Никитка качнулся, как пьяный, косолапо переступил с ноги на ногу, пытаясь удержать равновесие... И Андрей ударил его в третий раз. Уже прицельно, в лоб - так, чтобы излучаемая ненависть насквозь проломила узкую лобную кость, чтоб всмятку, в кисель раздавила мозги, растерла их по внутренней стороне затылка.
И Никитка свалился, как подкошенный.
Падая, он все-таки нажал спусковой крючок автомата. Тот залаял, изрыгая пламя. Зигзагом пулевых отверстий исполосовал обои на стене, несколько раз выстрелил в потолок, обрушивая пыль побелки - и смолк.
- Андрюшенька! - отчаянно закричала мать в прихожей.
- Никита Яковлевич, ты чего? - позвал удивленный голос кого-то из свиты.
Дверь распахнулась, в комнату ввалилось, тесня друг друга, несколько громил в униформе с автоматами наизготовку.
Облако оседающей белой пыли затрудняло видимость, и они не сразу разглядели лежащего на полу главаря.
- Никита Яковлевич, ты споткнулся, что ли? - кинулся к нему один из громил. - Чего лежишь? Чего палишь?
- Сыночек! - протиснулась в дверь мама, кинулась к кровати. - Андрюшенька, что с тобой? Он тебя застрелил?
- Со мной. Всё. В порядке.
Слова дались Андрею с большим трудом - легкие все еще стискивал стальной обруч ненависти.
- Мама, вытри... пожалуйста, мне лицо... а то я... задохнусь в этой пыли.
- Да, Андрюша, сейчас, родной, - принялась хлопотать мама.
- Сейчас принесу влажное полотенце, - выглянув из коридора, сказал отец - и исчез, хлопнув дверью в ванную.
- Никита Яковлевич! - всё тормошили громилы лежащего на полу главаря. - Вставай! Ты чего?
- А я сейчас, пацаны, - нетрезвым голосом проблеял с пола Никитка. - Вот сейчас, погодите...
Попытался встать, покачнулся, снова завалился на пол, еще больше пачкаясь в побелку. При этом его палец опять нажал на спусковой крючок автомата, и грохот выстрелов снова забился в комнате.