Когда ж он вернулся, то Степана Федоровича на седьмом этаже уже не было. Рыдая и жалуясь на жизнь, он стаскивал тело Хорька вниз по лестнице - ухватив за ноги и не обращая внимания на голову, бьющуюся об каждую ступеньку. Да что голова? - голова вещь небольшая, даже, можно сказать, компактная. А вот руки Хорька при транспортировке очень мешали. Они нелепо торчали из туловища, то и дело цепляясь за железную решетку лестничных перил.
Степан Федорович, стенал, матерился, проклинал непотребное поведение хорьковых рук, но продолжал тащить тело вниз. Он всегда добросовестно исполнял приказы.
А в оставленной им квартире мало-помалу поднималась паника.
Мама, папа и сестра - кое-как одетые - пытались проникнуть через напрочь заблокированную двустворчатую полустеклянную дверь.
- Сыночек, Андрюшенька, с тобой все нормально? - периодически выкрикивала мама самым трагическим голосом. И это несмотря на то что Андрей сразу заверил их: с ним ничего плохого не произошло.
Перед Андреем же стояла задача чрезвычайной сложности: как убедить родственников отойти от несчастной двери? Причем, отойти подальше. Ведь стоит ему ослабить усилия, и стекло, располосованное убийцами, тотчас разлетится вдребезги, царапая и раня окружающих...
18.
Милицейский УАЗик остановился перед входом в центральный офис фирмы "Колизей". Вслед за ним припарковался джип Степана Федоровича. Причем, за рулем был сам Степан Федорович. Патрульные не рискнули сразу задерживать человека, выдающего себя за начальника личной охраны олигарха Решетника. Вместо этого они решили составить почетный эскорт и проверить, как к этому странному водителю - без уха, в крови - отнесется ночной дежурный "Колизея".
Дежурный отнесся правильно: вскочил, увидев Степана Федоровича через стеклянные двери, торопливо отворил их, пропуская начальство внутрь.
Это вполне удовлетворило стражей порядка, они погрузились в УАЗик и отбыли, нисколько не заботясь о том, что джип, оставленный безухим водителем, стоит ночной порой с приоткрытыми дверями посреди на улицы. Ведь только сумасшедший рискнет угнать автомобиль, запаркованный перед главным входом фирмы "Колизей".
Тем более, что на заднем сидении кто-то спал. Правда, спал он вечным сном, но сразу это заметно не было.
Когда Степан Федорович осторожно поскребся в дверь решетниковского кабинета, там почти все уже было согласовано.
Решетник вместе со своим главным спецом по анализу разложил ситуацию по полочкам и пришел к неутешительному выводу: Губернатор прогнулся. Но не под Шишкаря и даже не под заговор губернских олигархов. Давно просачивалась информация, что нашей глухой лесной губернией заинтересовался столичный капитал, олигархи из самого Петрограда! А денег там - немеряно, и подмять под себя какую-то губернию для питерских труда не составляет.
Судя по поведению Губернатора, он, говоря с Решетником, на самом деле докладывал им, питерским: слышите, выполняю ваше задание, открещиваюсь от бывшего любимчика. Запись его слов наверняка сразу легла на стол питерскому представителю. А может, даже и успела уже отправиться курьерской почтой непосредственно в северную столицу.
- Не-е, без драки я не сдамся! - хлопнул Решетник себя пухлой ладошкой по коленке. - Всех подниму! Сам заговор затею! Но без хорошего отступного не уйду!
- Ой ли, Валентиныч? - усомнился аналитик - мужик лет пятидесяти, седовласый, почтенный. - Сдается мне, что за твоей спиной питерские уже всех обошли. И Шишкарь теперь с ними.
- Думаешь, Шишкарь в доле? - напрягся Решетник.
- А сам погляди, Валентиныч! - аналитик ткнул в принесенную распечатку. - Ни одного лишнего движения у Шишкаря! Все свои проекты свернул - сидит, дожидается. А чего? Теперь понятно: отступного. И уж он-то не продешевит!
- Но почему они вышли на него, а не на меня? Как думаешь, Кирилыч?
- Больно занесся ты высоко, Валентиныч, вот что думаю. Решили они с тобой переговоров даже и не заводить. Сам подумай: когда всех обошли, со всеми сторговались, то тебя теперь обрушить им труда не составит.
- Прям, всех обошли?
- Ну, не всех, конечно. Мелюзга им без надобности - те сами к ним с поклоном приползут на брюхе. Потом. Когда дело уже решится. Ну, может, еще Дылду проигнорировали. Навели справки, что с ним дел иметь не стоит - слишком хлопотно - как и с тобой, Валентиныч! И не стали Дылду в долю брать. Но ведь вы вдвоем с Дылдой против них не устоите, нет, не устоите. Да и Дылду в союзниках иметь - это сам знаешь...
- Знаю.
Решетник вскочил, торопливо пробежался по кабинету. Замер, посетовал:
- И ведь как вовремя они мне руки укоротили! Какой отличный повод нашли! Этот подстреленный следователь - это ж!.. Эх!..
- Да ты сам, Валентиныч, им этот повод подкинул. Что ты уперся в пацана? На кой он тебе сдался, ну? Власть свою показать? Типа, какой ты крутой? Говорю ж - заигрался! Теперь надо отступать. Осторожненько, с выгодой - но отступать!
Тут-то в дверях кабинета и нарисовался Степан Федорович.
- Что? - спросил у него Решетник, подбегая - он уже оценил внешний вид своего посланника, и уже понял: ничего. Опять ничего!
- Вот, - Степан Федорович полез в карман штанов, достал оттуда окровавленное ухо, протянул хозяину, - вот!
- Что ты мне суешь? - отпрыгнул Решетник.
- Там, - тыча себе за спину, доложил Степан Федорович, - там такое!.. - и залился слезами.
Решетник опасливо вытянул голову, заглядывая за спину своего начальника охраны, но в сумраке приемной ничего страшного не наблюдалось - пустая комната, с одиноким желтым шариком настольной лампы и чуть отблескивающей под потолком выключенной люстрой. Если опасность и существовала, то где-то в другом месте.
Решетник заложил руки за спину, по-наполеоновски глядя снизу вверх на Степана Федоровича процедил сквозь зубы:
- Рассказывай!
И рассказ полился. Жалостливый, временами бессвязный, пересыпаемый матюгами и обращениями к Богу. Изобилующий отчаянной жестикуляцией и не менее отчаянными рыданиями.
Кирилыч слушал с интересом.
А Решетник смотрел на Степана Федоровича и не узнавал. Не потому, что тот был в крови да с отрезанным ухом, а потому что перед ним стоял совсем другой человек. Не степенный и основательный, каким Решетник привык видеть своего Степку, а истеричный и полностью раздавленный.
Уже к середине рассказа Решетник сделал все свои выводы, вернулся к столу, вполголоса вызвал главного ночного дежурного. А когда тот вприпрыжку вбежал в кабинет, готовый выполнить любой приказ олигарха, отвел его в сторонку и, показывая глазами на Степана Федоровича, одиноко замершего посреди кабинета, распорядился:
- Это чмо посади в его машину, отвези подальше и ликвидируй.
Решетнику очень нравилась формулировка "ликвидируй". Была в ней этакая хлесткость, высокомерность. Такие и только такие приказы должен отдавать настоящий хозяин жизни. И Решетник всегда употреблял это словечко, вынося кому-то приговор.
Главный ночной дежурный понятливо кивнул, повернулся выполнять, но был остановлен олигархом:
- Павлушка, слышь! Машину не забудь! Ее тоже надо, того - ликвидировать. Вместе с подарочком, который там, на заднем сидении. Ты понял?
- Все понял! - заверил главный ночной дежурный.
- Не все ты понял. С этой минуты ты, Павлушка, начальник моей охраны. Теперь всё понял?
- Теперь - всё! - расплылся в улыбочке резко повышенный в должности Павлушка.
- Тогда - топай!
А когда новый начальник охраны увел старого, Решетник обернулся к своему аналитику.
- Что скажешь, Кирилыч? Степка-то наш с ума съехал, а? И как это мы не углядели?
- Съехал? Так-то оно так... - покрутил карандаш в пальцах Кирилыч. - Да не так.