Мысли Грайанны вращались вокруг Веки Дата. Он был так убежден, что она может сделать все на свете, что ее сила Стракена беспредельна. Он уже считал совершенным, что она сможет вырвать его из Запрета и доставить в Четыре Земли. Она предостерегала его не надеяться так сильно, но после столкновения с граумфом он вообще перестал бояться чего–либо.
Теперь ей придется разочаровать его, как она разочаровывала многих других — что она не сможет сделать то, на что он так надеялся. Она чувствовала себя скованной этой своей неспособностью, своей слабостью, своей человечностью. Лучше вообще не иметь никакой силы, чем иметь какую–то ее часть. Обладание небольшой силой всегда создавало надежды, и однажды эти ожидания не оправдываются, но так устроен этот мир.
— Помнишь, как ты однажды спросила меня, обладаю ли я магией моего отца? — вдруг Пен спросил ее.
Она взглянула на него, радуясь возможности отвлечься:
— Да, помню.
— Я сказал тебе, что нет. Но это не совсем правда. Я не обладал песней желаний. Но у меня был другой тип магии. Она была настолько незначительной, что я не считал стоящим о ней упоминать. Она давала мне способность чувствовать, что думают животные, птицы и растения, или почему они действуют именно вот так, а не иначе. Я не думал, что это имеет какое–то значение. Я даже никогда не рассказывал об этом своим родителям. Особенно матери, которая боится магии Омсфордов.
Грайанна кивнула:
— Понимаю. Она правильно опасается.
Он вздохнул:
— Ну а теперь мне кажется, что скорее всего моя магия происходит от песни желаний. Она изменилась, когда я взял ветку у тейнквила и сделал из нее темный жезл. Она изменилась, когда я начал связываться с этим темным жезлом так, что он отвечал мне. Я обнаружил, что могу делать всякие вещи что–то напевая, как это бывает с песней желаний.
— К твоему отцу это тоже пришло поздно, — сказала она. — Он был старше, чем ты сейчас, прежде чем обнаружил, что обладает этой магией. Уолкер помог ему это понять, отдав Беку Меч Шаннары и рассказав, что ему придется его применить. Эта связь пробудила магию. То же самое и в твоем случае.
— Я чувствую, что она все еще меняется. Думаю, я просто начинаю понимать, что это такое.
— Есть одна история в нашей семье. Она произошла с Джайром Омсфордом. Ты ее знаешь? Его сестра обладала полной песней желаний, она была первым из Омсфордов, у кого появилась такая магия. Джайр, брат, обладал магией, которая производила впечатление, что это тоже песнь желаний, однако на деле оказывалась лишь иллюзией. Только спустя несколько лет после того, как они уничтожили книгу Идальч, он обнаружил, что его магия изменилась и стала точно такой же, как и у сестры, хотя поначалу все было иначе.
Она вопросительно посмотрела на него:
— Что тебя тревожит?
Он запустил свою пятерню в рыжие волосы, теребя их:
— Я просто подумал, что раз именно моя связь с темным жезлом позволит нам выбраться из Запрета, то может быть еще есть шанс, что Века Дарт отправится вместе с нами. Если моя магия по–прежнему изменяется и я не знаю, сколько это будет продолжаться, то может оказаться, что она поможет в этом деле.
Он взглянул на нее:
— Поэтому, наверное, тебе пока не стоит ему рассказывать. Я имею в виду до тех пор, пока мы не будем уверены.
Она удивленно уставилась на него:
— Я не знаю, хорошая ли это идея, Пен, — наконец произнесла она.
Он посмотрел в ту сторону, куда исчез болотный улк:
— Я не считаю, что кто–то должен оставаться здесь, если не хочет этого. Я понимаю, что он является потомком одного из изгнанных в Запрет. Но это было давным давно. Все может измениться. Мне он совсем не кажется плохим.
Грайанна улыбнулась про себя. Ей понравилось то, как он хотел помочь Веке Дарту, хотя совсем ничего о нем не знал. Это говорило о том, сколько доброты было в этом мальчике, и заставило ее почувствовать себя еще ближе к нему. Она была рада, что Пен оказался таким. Она надеялась, что позднее у нее будет возможность рассказать об этом своему брату.
— Он не такой уж и плохой, — сказала она наконец.
Она пыталась убедить себя, что так оно и есть, что заключение в мире демонов не обязательно означает, что этого болотного улка нельзя исправить. В конце концов, неисправимых нет. Разве она не является тому доказательством?
Затем, словно ураган, мимо них пронеслась мешанина визга и рычания, и дракон Пена упал с неба, приземлившись прямо перед ними.
Высоко в башнях Паранора Трефен Морис и следовавшая за ним по пятам Беллизен поворачивали из одного коридора в другой в поисках выхода. Они бежали с тех пор, как помогли Кермадеку вылезти через окна приемной. Окруженные гномами–охотниками, им удалось ускользнуть. Они сумели забраться в вентиляционную систему отопления и проползти по ней до другой комнаты, прежде чем гномы смогли обнаружить, что они сделали.