Оруженосца у меня нового не появилось, а Туку и так работы хватало, поэтому я научил чистить ружье своего пажа Иоста. Но к зарядке не допускал, этот процесс мне самому приносит спокойствие и удовлетворение. Кстати, я все-таки успел, пока армия стояла в Генте, заказать на аркебузу более современный приклад. Мастер без вопросов сделал все по моему чертежу, но так и не понял, на хрена оно нужно. Вот никак не доходит пока до них то, что приклад при стрельбе надо упирать в плечо, а не класть его сверху на оное или зажимать под мышкой. Но объяснять не стал, уже давно решил прогрессорствовать только для себя, не выпуская в массы; на крайний случай – только для своих людей и в очень дозированных порциях. Так лучше будет. История, она такая штука… Дашь ей пинка под зад, подгоняя, может вообще все полететь в тартарары. Не претендую на истину в этом утверждении, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Так еще моя бабушка говорила.
Так… о чем это я? Ага… Тот же мастер заменил и ложе на арбалете. Работа честная, добротная, дерево – выдержанный, красивейший орех, правда, мастер по обычаю все испоганил искусной, но обильной резьбой и инкрустациями из кости и перламутра. По мне, без этой мишуры лучше было бы.
Заряжаю… Взял роговую, окованную червленым серебром пороховницу, вставил носик в ствол и нажал на клавишу. Нужная мера и высыпалась. Пороховницу не я придумал, такие появятся примерно лет через сто. Я просто спер конструкцию и предоставил чертежик ювелиру, объяснив, что мерка сия – для специй. Да, в этой фиговине меру пороха можно увеличивать или уменьшать специальным рычажком. Таких пороховниц у моих аркебузиров нет – им я ввел патроны с готовым зарядом. Скусываешь патрон, высыпаешь порох, вставляешь пыж и закатываешь пулю или картечь. Поверху все запыживаешь скомканной бумажной гильзой, в которой все это находилось. Тоже опередил время, но ненамного.
Порох… Одно название, но у меня еще лучший из всех, что можно найти в это время. Делают его в пороховых мастерских Бургундского оружейного двора по особому заказу. Но все равно дрянь. После выстрела в стволе сантиметровый нагар. Горит нестабильно – то слишком медленно, то вообще взрывается. Он уже в зернах, но все равно хреновый. И тут я бессилен. Знаю, что для ровного горения он должен быть мелкой, одинаковой градации, но вот как ее достичь, понятия не имею. Значит, будем пользоваться тем, что есть. Хотя и припоминаю, что зерна засыпа́ли в барабан и крутили, где от трения между собой они принимали более плотную консистенцию и одинаковый размер. Надо найти добровольца, какого не жалко, и попробовать, авось получится.
Плотно запыжевал порох прокладкой, вырубленной из плотной кожи. Затем войлочный пыж и еще одну прокладку. Зачерпнул рубленой картечи, тоже меркой: вычислил оптимальный вес практическим методом для более-менее стабильного и резкого боя. Поверху опять прокладку. Вот теперь порядок. Насыпал пороха на полку и закрыл замок специальной крышкой, не позволяющей ему высыпаться. Тоже мой девайс. Готово.
Приказал Иосту, благоговейно следившему за моими манипуляциями, сунуть оружие в седельную кобуру.
Что еще… Индийский тальвар со мной – для рубки лучше не придумаешь, мизерикорд на месте. Дагу не беру – лишняя. Вроде все.
Надел салад с черно-фиолетовым плюмажем и вышел из палатки.
Компанию уже построили, и она встретила мое появление дружным ревом.
Вынесли знамя компании. Обыкновенное белое полотнище с маленьким красным крестиком в правом углу.
По отмашке ученики стали по очереди выходить из строя и, став на колени, целовать угол знамени.
Потом целовали отрядное распятие, которое держал капеллан компании – падре Серафим, в строевой раскладке записанный арбалетчиком Гуусом Бромелем из Мали́на по прозвищу Мясник. Он напялил ради такого случая сутану и выглядел очень представительно, но как по мне – немного звероподобно: вытекший левый глаз и рваный шрам через все лицо не вяжутся с общим видом католического священника.
Вроде все присягнули…
Это первая часть посвящения. Вторая случится сегодня в полночь, ее как раз посторонние не увидят, в противном случае всю компанию недолго думая весело спалят на кострах. Хотя как по мне, ничего еретического в ней нет. Тот же Гуус Бромель сделает каждому ученику надрез на груди в виде маленького крестика и смочит их кровью распятие… Вот и все…
Ну и еще пара ритуальных фраз…
Ну поцелуют они еще череп Деррика ван Квислинга – по легенде, основателя отряда… Так то, может, и не его череп…