Я ступил с крыльца, огладил своего жеребца по холке и вскочил в седло.
- С Богом! Выступаем!.. - Покрутил головой, определил что горожане только начали вставать и из озорства скомандовал: - Запевай!!!
Виллем Аскенс немедленно затянул пронзительным тенором:
Зелёною весной под старою сосной
С любимою Петер проща-а-ается,
Кольчугой он звенит и нежно говорит -
Не плачь, не плачь, Гертруда краса-а-авица...
И уже через мгновение его поддержал дружный рев пропитых глоток, пронесшийся громом по узеньким улочкам:
Гертруда-а-а молчит и слёзы льёт,
От гру-у-усти болит душа её.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Гертруды
Капают слёзы на копье.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Гертруды
Капают горькие, капают, кап-кап,
Капают прямо на копьё...
А я, слыша истошные проклятия разбуженных бюргеров счастливо расхохотался и пальнул из пистоля в воздух.
- Нет, черт возьми, жизнь все же отличная штука!!! Весело мне, мать вашу! Воевать едем! А это всегда весело!..
ГЛАВА 5
На самом деле, в длительном конном переходе очень мало приятного. У него нет ничего общего с вальяжным променадом на лошадке, во время которого ты успеваешь развлечь куртуазным разговором спутницу и одновременно ласкать свой взгляд живописными пейзажами. В реальности, длительное и быстрое путешествие на лошадях, мать их так, это адская усталость, полный рот пыли и онемевшее до полной бесчувственности седалище.
Так что, когда на горизонте показались башни славного города Антверпена, у нас из глоток, невольно вырвался ликующий рев. Добрались, мать его ети, причем вовремя, без потерь, и вообще, даже без происшествий. И дамы не подвели, хотя я только могу догадываться, насколько им тяжело пришлось. Земфирка удивила, всю дорогу держалась за мной как привязанная, да еще на ходу пуляла из лука по всякой живности. И даже попадала. Не девчонка, а кентаврица какая-то.
Кони, как будто предчувствуя скорый отдых, пошли веселее и уже через два часа мы добрались до моего загородного поместья. Сам я, в нем был всего лишь раз, сразу после покупки. Ничего особенного, добротный, похожий на маленькую крепость каменный дом, пристроенный к старинной башне, хозпостройки и большой пруд с ленивыми здоровенными карпами, да дикая дубовая роща вместо сада. И это все расположено на двадцати моргах* землицы. Надо бы заняться имуществом, перестроить здесь все по своему вкусу, но катастрофически нет времени. А пока и так сойдет.
Само поместье, досталось мне совершенно по случаю; им покрыл свои долги у Исаака один разорившийся купчина, а я формально выкупил уже у иудея. Благо оный на меня работает. Кстати, хорошо работает, даже отлично, но об этом позже.
морг - устаревшая единица измерения площади земли в средневековой Западной Европе, равная приблизительно 0,56 гектара.
В поместье остался отряд и женщины, а сам я, наскоро приведя себя в порядок, вместе с Логаном, его оруженосцами и Хорстом Дьюлем, отправился на верфи, где стоит после ремонта моя 'Виктория'. Да и проведать старого лиса Исаака, тоже не помешает.
Антверпен. Могущественный, богатеющий и увеличивающийся с каждым годом, ибо является торговыми воротами Фландрии и Брабанта. А по сути, грязная и вонючая помойная яма, как и любой средневековый город, но все равно, он настоящий бриллиант в короне Бургундии и я сделаю все, чтобы эта драгоценность не перешла в корону Франции. Тем более, у меня здесь торговая компания, коей я и собираюсь дальше благополучно владеть. Верней, это не у меня компания, за такое по нынешним временам вполне можно титула лишиться, а у Исаака, а если точнее, у Исаака бен Маттафея, в прошлом ювелира из города Лектура, которого мы с Туком спасли от разбойников, в самом начале нашей истории. Теперь он зовется Ивен Ридерхолле и является добропорядочным купцом христианином, владельцем большой компании с торговыми судами и еще рядом предприятий, в том числе гончарной фабрикой, двумя плавильнями и пороховым заводом, выпускающим самый качественный порох в Нидерландской Бургундии.
Так, приехали...
Соскочил с коня и бросил поводья слуге, дежурившему у входа в солидный особняк. Неожиданно дверь распахнулась, из нее вылетел заполошный плюгавый клерк и с грохотом врезался головой прямо в мою кирасу. Он ойкнул, сел на задницу и с ужасом уставился на препятствие, возникшее у себя на пути.