Они впервые посетили это место полгода назад: по совету его брата Уокера вскоре после того, как начали обуждать, что могут здесь найти и где. Никому оно особо не понравилось – на старой деревянной ферме был беспорядок, и это место оказалось теснее, чем предполагала Орла. Тогда они даже не удосужились показать его детям, не считая стоящим вариантом, хотя и присматривали жилье в близлежащем и, несомненно, причудливом городке цепи Саранак, Лейк-Виллидж. Единственным, что действительно запало в душу Шоу, было дерево: вечнозеленый пятидесятиметровый гигант стоял за тем, что едва ли можно было назвать домом. Его массивный ствол устремлялся вверх от центра земли, окруженный деревьями поменьше, которые на его фоне выглядели словно слуги.
В то время как риелтор делал телефонные звонки в своей машине, Орла и Шоу подошли к дереву; лицо Шоу сияло.
– Я видел такое дерево однажды, немного севернее, в походе с отцом. Я был маленький, лет девять – как Бин. И сказал отцу, что почувствовал его. Почувствовал что-то. Может, это был первый раз, когда я понял, что в мире природы есть вещи, которые пережили нас, которые видели историю и как-то по-своему записывали время. Брат тогда просто передразнил меня… как обычно. Но папа сказал что-то очень странное – настолько странное, что я навсегда запомнил, а Уокер заткнулся и больше меня не передразнивал.
– Что он сказал?
Орла сунула ладонь в его руку. Отец Шоу умер от рака поджелудочной железы много лет назад, и она жалела, что не смогла узнать его получше.
– «Иногда, когда выходишь в мир… – Он имел в виду горы, леса, ведь всегда жил здесь. – …узнаешь новые уголки своей души». – Шоу посмотрел на нее, все еще размышляя над этими словами. – Я понятия не имел, что он имел в виду, но после этого каждый раз, когда шел в лес, искал… что-то.
– Частичку своей души.
– Может быть.
– Твой отец научил тебя… видеть, что мы являемся частью чего-то большего. Мне это нравится.
– Как же мы с тобой понимаем друг друга.
Он обнял ее лицо ладонями и поцеловал. Орла успокоилась и захихикала, как будто они вернулись в прошлое, когда только-только влюбились друг в друга.
Едва они потянулись к дереву, очарованные его древней корой, как воздух прорезал голос агента по недвижимости. Они поспешили обратно.
Орла думала, что все на том и закончится, что это была интересная возможность и приятный визит. Но после того, как они вернулись домой, Шоу начал сниться один и тот же сон: о том, как они с Орлой и детьми живут на этой земле; как расцветает сад. Он видел себя в комнате рядом с гостиной, где работал над своими шедеврами.
И они снова заговорили о том месте. Окружавшие дом деревья оказались очень красивы весной, но за их зеленым полотном вдалеке виднелось одно особенное.
– Оно будто нас охраняет, – сказал как-то Шоу. – В моих снах это дерево возвышается над всем остальным.
И его работа тоже расцветала и совершенствовалась, вбирая в себя все больше зелени, даже тогда, когда они еще не уехали из города. По мере того как его успехи росли, он убеждался в этом все больше.
– Оно зовет меня. Думаю, это моя муза.
Древнее дерево стало вторгаться в его работу, выглядывая из-за верхушек зданий.
Орла никогда не слышала зов природы, но верила Шоу. Для них обоих это было в новинку – видеть, как его поглощает создание картин. Ей нравилось, что земля напомнила Шоу об отце и уроках философии в юности. Когда через три месяца они снова обратились к агенту по недвижимости, цена упала. Дом некоторое время пустовал, родственники за границей хотели быстрее его продать и предложили цену еще ниже озвученной до этого. Когда Орла с Шоу согласились, процесс наконец был запущен.
2
– Теперь все окна закрыты, пап? – спрашивала, как обычно, Элеанор Куин с заднего сиденья.
– Двойные стеклопакеты. Ветер не пропустят.