Тем временем один из карликов ударил другого ножкой вилки по голове, да с такой силой, что расколол шлем-сахарницу и отправил собрата в глубокий нокаут. Пока пострадавший мирно валялся без сознания, другой коротышка стал зачем-то рыться в куче фарфора. Мне стало любопытно, и я подошёл поближе, впрочем, прикрывшись на всякий случай крышкой-щитом: мало ли, что можно ожидать от зелёного. Я увидел содержимое графина, высыпавшееся, когда графин разбился, видимо, уроненный лежащим теперь в сторонке карликом, и очень удивился. Между кусочками фарфора лежали... зубы. Белые зубы, похожие на коренные, каждый толщиной с мой большой палец и длиной с указательный, были словно вырваны стоматологом из чьей-нибудь огромной пасти. "Странно, - с недоумением подумал я. - Зачем собирать чьи-то зубы и складывать их в фарфоровые графины?.."
Я снял крышку с ближайшего графина и убедился, что он тоже доверху заполнен зубами. Тут же ко мне подошёл карлик, держащий в руках собранные им зубы, и забросил их в открытый мною графин, после чего вырвал из моих рук крышку и водрузил её на горлышко. Потом указал на другой графин, сказал мне что-то вроде "?%№!" и вернулся к кучке битого фарфора, вылавливая из него зубы. Я, не совсем понимая зачем, автоматически снял крышку с указанного графина, и сразу же после этого подошёл карлик с новой порцией зубов, которые закинул внутрь. Я закрыл графин крышкой и перешёл к следующему. Так мы рассовали рассыпанные зубы почти по всем оставшимся на шестерёнке графинам - их продолжали уносить в каньон чайные солдаты, - пока не остались последние зубы. Я уже привычным движением снял белую крышечку, и с удивлением увидел, что графин пуст.
Точнее, не совсем пуст: по его дну, оставляя за собой чёрный слизистый след, ползало какое-то противное существо, напоминающее огромного толстого червя или пиявку. Внезапно мерзость остановилась и с невероятной прытью подпрыгнула высоко вверх, вероятно, целясь мне в лицо. К счастью, я успел отпрянуть, и тварь выпрыгнула из кувшина на шестерёнку. Пиявка издала звук, похожий на шипение, и вновь прыгнула. Я прикрылся крышкой чайника, и червяк срикошетил от неё в сторону подошедшего карлика, прилепившись к его лицу. Чайный солдат заверещал от ужаса и выпустил зубы, которые держал в руках.
Я наблюдал за тем, как зубы, подскакивая на гигантской шестерёнке, с каким-то зловещим звоном рассыпались в разные стороны. Внезапно я понял, что чайный солдат прекратил кричать, и оторвал взгляд от зубов. Увидев то, что осталось от зелёного лица, от ужаса я перестал дышать: в голове замертво упавшего карлика вместо носа и лба зияла огромная сквозная дыра, которую, вероятно, прогрызла огромная пиявка, и из неё толстой струёй била алая кровь, оставляя красные пятна на белом фарфоре графина. "Где-то я это уже видел..." - слабо подумал я, чувствуя, как тошнота комком подкатывается к горлу. Теперь я заметил и валяющиеся рядом с телом глазные яблоки и нечто, подозрительно смахивающее на язык. Я поскорее отвернулся от кошмарного зрелища и закрыл рот рукой, пытаясь подавить порыв моего желудка вывернуться наизнанку, при этом выронив щит.
Я сражался с собственной тошнотой, опрометчиво позабыв о мерзкой и, как теперь выяснилось, смертельно опасной твари. Но она сама решила о себе напомнить уже знакомым мне шипением за моей спиной. Я обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как пиявка собирается прыгнуть, и в следующий момент кто-то пронзил её тело острыми зубцами фарфоровой вилки. Только через мгновение я понял, что это я использовал своё оружие. Иногда я действовал быстрее, чем успевал подумать об этом. На этот раз это спасло мне жизнь…
Скользкая мерзость издала пронзительный крик, на некоторое время полностью оглушивший меня, и начала бешено извиваться на вилке, только сильнее разрывая зубцами собственное тело. В конце концов тварь перестала двигаться и замерла, а чёрная слизь, покрывающая её тело, стала засыхать и затвердевать. Я подошёл к краю железной шестерёнки и потряс вилкой над простирающимся внизу небом, стряхивая с неё ставшую уже каменной пиявку и покрывшую зубцы слизь.
- Сколько же мерзости водится в этом сумасшедшем мире, - с отвращением пробормотал я.
Когда я вернулся с уже более-менее чистой вилкой на шестерёнку, то увидел, как очнувшийся уже карлик с расколотой сахарницей на голове тащит вниз по каменным ступеням последний - пустой и окровавленный - графин, совершенно не обращая внимания на то, что осталось от его собрата. Я постарался поступить так же и поспешил к лестнице, но глаза как магнитом притягивало лежащее в луже крови тело с дырой вместо лица. Я всё же не выдержал, и меня, наконец, вырвало.
Я подошёл к скале и провёл пальцами по узорам, после чего прополоскал рот появившейся водой, чтобы избавиться от мерзкого привкуса. Я собрал воду в сложенные чашечкой ладони и выплеснул себе на лицо, пытаясь смыть стоящие перед глазами ужасы. Когда я немного успокоился, то заметил на скале недалеко от меня какую-то железяку, похожую на рычаг. Недолго думая, я подошёл к железной палке, взял за верхний конец и опустил его вниз. Тут же послышался какой-то далёкий гул, и я увидел нечто, приближающееся ко мне со стороны заводов.
Только теперь я заметил какие-то чёрные толстые провода, проходящие от стены одной из фабрик к скале прямо надо мной. Я на всякий случай отошёл в сторону и наконец смог разглядеть приближающуюся вагонетку, висящую на проводах и выглядящую как чайник, состоящий из проржавевших железных пластин, гвоздей и шестерёнок. Огромный чайник, в который без особых проблем могло вместиться несколько человек, подъехал на середину врезанной в гору железной платформы. Его дверца сама открылась, и оттуда выехала железная лестница, к счастью, скрывшая от меня тело несчастного карлика.
В любом случае, идти было больше некуда, - не возвращаться же к зеленым солдатам! - и я, пожав плечами, подошёл к чайнику и взобрался по лестнице внутрь. Как только я сел на твёрдую скамейку, лестница сложилась обратно, а дверца закрылась. Чайник развернулся носиком к заводам, и я отправился в механическую неизвестность.