Через несколько секунд с каждого ограниченного переборками отсека по трансляции начали поступать сведения. Как не удивительно, по всем отсекам сообщали, что ситуация в норме.
— Куда же она попала? — задал вопрос капитан.
— Быть может, она даже не повредила наш корпус? — предположил старпом.
— В любом случае, следует проверить, — с этими словами он подошёл к лестнице, ведущей наверх, и открутил крышку люка. — А пока следуйте по предыдущему курсу и проверьте все коммуникации. Я скоро вернусь.
— Я с вами, — сказал я и полез следом за капитаном.
Мы минули наблюдательский пост, где убедились, что спереди нет никаких повреждений затем поднялись выше и через толстый наружный люк, выбрались на капитанский мостик. Сверху посыпались мелкие осколки льда, собравшиеся над люком. Подобная ледяная крошка сыпалась сверху повсеместно.
В практически полной темноте, окружившей это место со всех сторон, мы очень быстро увидели устрашающую картину: примерно в тридцати футах позади рубки с права по борту зияла огромная дыра, в которой белым осколком торчало из судна что-то большое.
— Скорее, посветите прожектором! — произнёс капитан, спускаясь на верхнюю палубу, поближе к пробитому борту и, стараясь не поскользнуться на ледяном покрывале, побежал в сторону пробоины, уклоняясь при этом от сыплющихся сверху осколков.
Я поспешил к прожектору и быстро начал снимать с него защитный чехол:
— Осторожнее там, сейчас я посвечу!
Наконец, я справился с чехлом и, найдя нужный переключатель, врубил свет. Мощная струя света пронзила темноту и осветила необходимое место в корпусе.
Однако чтобы увидеть, что у нас появились большие неприятности, мне не потребовалось спускаться вниз: всё было видно и отсюда.
В огромной дыре, примерно с полтора фута в диаметре, находился обломок льдины, полностью закрывший собою пробоину, от чего рядом плескающаяся вода пока что никак не могла попасть внутрь. Очевидно, что основная часть льдины откололась при падении и упала в воду, оставив в пробоине лишь проткнувший корпус кусок льда.
Капитан вернулся очень быстро, так как умел оценивать ситуации в считанные секунды. Он пронёсся мимо меня, бегло бросив в мою сторону:
— Задраивайте люк и возвращайтесь в низ! Здесь нам делать уже нечего.
Выполнив порученное мне дело, я спустился вниз. Было видно, что ремонтировать повреждённый корпус никто не собирался.
— Капитан, — обратился впопыхах влетевший в рубку механик. — Мы быстро теряем топливо из запасных цистерн.
— Чёрт! — выпалил капитан Джон. — Так переливайте, что можно в другие, неповреждённые, цистерны!
— Уже делаем, капитан, но много топлива мы не спасём. К большинству цистерн ни подходит ни один шланг, ведь их следует подсоединять вручную.
Капитан на минуту задумался, хаотично бегая по помещению глазами, словно высматривая правильный ответ где-то на стенах:
— Тогда посылайте туда своих людей, пусть подсоединят эти шланги!
— Но капитан, — несколько опешил механик, — там же полно масла, оно потечёт по всему судну…
— Мне на важно, что там потечёт, а что нет! — резко оборвал его капитан, заметно повысив свой тон. — Я знаю, что вода пока не затекает в пробоину, знаю, что возвращаться и ремонтировать её у нас нет возможности, а ещё знаю, что если у нас не будет топлива, то все мы застрянем в этой дыре на всю оставшуюся жизнь! Так что не стойте здесь, а выполняйте свою работу! И мне не важно, каким образом она будет сделана! Запомните, без топлива нам конец!
Механик заметно выдавил из своих лёгких воздух, словно выпустил пар из паровой трубы, но сдержанно и понимающе произнёс:
— Сделаю всё, что в моих силах, — с этими словами он развернулся и быстро удалился в кормовой отсек.
Капитан тоже отвернулся и посмотрел на нас:
— Надеюсь, вы понимаете, почему мы не можем вернуться — в следующий раз может произойти то же самое, а топлива на дорогу у нас всё меньше и меньше. Единственное спасение — задраить отсек и молиться богу, что внутренние переборки субмарины выдержат давление. А ещё надейтесь, чтобы, выйдя в открытый океан, у нас не кончилось топливо на середине пути.
Мы промолчали, а старпом вдруг объявил, сверяясь с картой нашего следования:
— Капитан, сер, мы приближаемся к «выходу».
К какому «выходу», все прекрасно поняли.
— Хорошо, пускай акустики проверят в каком он состоянии.
— Есть!
Через минуту из уст того же старпома прозвучала ещё одна новость, абсолютно нас не обрадовавшая:
— Сер, акустики сообщают, что проход завален льдинами.
— Ещё одна «хорошая» новость, — сквозь зубы прошипел капитан. — Ну что ж, посмотрим кто кого. Стоп машина! Переходим на батареи! Снизить потребление электричества до минимума! Я пойду, посмотрю, в чём дело.
С этими словами он накинул плащ и вновь устремился наверх.
— Капитан, что прикажете пока делать? — задал вопрос вдогонку старпом.
— Ничего, — мягко ответил тот. — Пока механики не закончат свою работу, мы не можем ничего предпринимать.
Он полез наверх, сразу за ним направился и старпом.
Мы молчаливо переглянулись.
— Выходит, мы остались взаперти, — подал кто-то опасную, очень взрывоопасную мысль, грозившую преобразоваться в настоящую панику.
— Тихо! — оглушил всех своим басом вахтенный, так как знал, что подобные вспышки следует тушить не медля. И продолжил, но уже мягким голосом. — Капитан уже что-то придумал, и я не позволю никому в этом разувериться. Он найдёт выход из этой ситуации, и мы все ему в этом поможем, даже если для этого потребуется отдать наши жизни!
Он осмотрел нас пристальным угрожающим взглядом и, кажется, успокоился, чувствуя, что его слова подействовали.
Вскоре вернулся и капитан со старпомом.
— Льдина большая, но не непроходимая, — попытался состроить на своём лице улыбку капитан, но ему это мало удалось. Получилась лишь непонятная гримаса, так же непонятно, что означавшая.
Кажется, он это понял, и его лицо вмиг посерьёзнело:
— Мы разобьем её торпедным ударом.
— Вы серьёзно? — спросил его Челенджер.
— Абсолютно.
— Нос ведь… — начал, было, профессор выкладывать свою мысль, но капитан его оборвал:
— Можете мне не рассказывать, профессор. Я прекрасно понимаю, какие могут быть последствия от подобных действий, но должен заметить, что это наш единственный шанс вырваться отсюда. А ещё хочу напомнить, что раз уж я капитан на этом судне, то позвольте мне управлять им и принимать подобные решения самостоятельно. Заведомо прошу у вас извинения за свой грубый тон, но обстоятельства вынуждают меня поступать именно так. Кроме того, я прошу вас на время покинуть пульт управления.
Челенджер, видимо, не ожидавший подобного высказывания, ошеломлённо огляделся, пристально посмотрел на капитана и, хмыкнув на прощание, покорно удалился из помещения.
— И впредь попрошу всех вас не мешать мне работать, — добавил капитан самым вежливым тоном, на который только был способен в эти минуты.
Должен сказать, что у него это получилось вполне удачно.
Примерно через полчаса механики доложили, что они сделали всё, что было в их силах по спасению драгоценного топлива.
— Хорошо, — произнёс капитан. — Оставшееся топливо подсчитаем после, а пока — погружение на перископную глубину! Подготовить оба торпедных аппарата!
Пользуясь отведённым на починку получасом, наши подводники уже абсолютно точно рассчитали расположение отверстия в леднике, служившего нам не так давно проходом в эту страну. Кроме того, они рассчитали и спланировали торпедный удар, так что к последнему рывку мы были готовы практически на все сто, что делало наши шансы на спасение достаточно высокими.
Здесь, у края ледника, где высота нависшего над нами многовекового льда не была слишком большой, сверху практически не сыпалось никаких осколков, так что пока что мы были в относительной безопасности. Относительной, так как в надёжности ледника всё равно были даже не некоторые, а большие сомнения, у какой его части, мы не находились бы.