– „Это совсем другое дело!“ – подумала ворона и стала выбирать подходящую кокарду. Абы какую жестянку ей не хотелось. Ей нужна была КОКАРДА! То есть – предмет с историей. Нужен был раррритет! (вороне очень нравилось это слово – в нём было столько приятных для вороньего слуха букв „Р-р-р-р“!)
– Рар-р-ритет! – кричала она с ветки облюбованного ею дуба на проходящих по асфальтовой дорожке офицеров.
Офицеры не отзывались.
Некоторые из них всё же поднимали головы, но на контакт не шли. Они смотрели на неё тусклым рыбьим взглядом, а это, конечно же, было совсем не то. Рыбу, и всё с нею связанное – ворона не любила. Она даже всегда уступала следившим за вороньей помойкой крикливым и прожорливым чайкам лично найденные в контейнере селёдочные головы.
В этот день у вороны были предчувствия: клюв немилосердно чесался, и так и тянуло перелететь на нижнюю ветку – туда, где проходила узкая асфальтовая дорожка, по которой слушатели спрямляли путь из академии к общежитию и обратно.
Майора в тёмно-зеленой пилотке, шедшего среди нескольких своих товарищей и со смехом что-то им рассказывавшего, она отметила сразу. Ей понравились и он сам, и его кокарда. Что-то в них было. Такое.
Дело оставалось за малым. За кокардой.
Дождавшись, когда офицеры подойдут поближе, ворона перелетела на самую нижнюю ветку и, не мешкая, заявила о своих правах:
– КарррКарррда!!! – потребовала она и, наклонив голову влево, уставилась на отмеченного ею майора правым, „волшебным“ глазом.
Она знала, что вот так, в профиль – и именно справа – она неотразима.
Интуиция ворону не подвела: майор немедленно остановился, поднял голову и, увидав её, умницу и красавицу, спросил на-человечьем:
– Чего тебе, красавица?
– КарррКарррда!!! КарррКарррда! – обрадовано зачастила ворона.
– Каррр? – довольно похоже, но на каком-то непонятном наречии каркнул майор.
Его товарищи рассмеялись, а ничего не понявшая ворона на всякий случай переспросила:
– Каррр-рр-р?
– Карр-хр-хр!!! – опять совершенно нечленораздельно ответил майор.
Его попытки говорить на-вороньем выглядели совершенно бестолковыми, но то, что он шёл на контакт – обнадёживало.
– КарррКарррда! КарррКарррда! – ещё раз попыталась вразумить владельца заветного сокровища ворона.
– Карррсавица! – вдруг совершенно чётко произнёс майор. – Карррсавица!
Это было чудо! Он говорил на-вороньем! Ворона от изумления даже опрокинулась и не удержалась на ветке. Спохватившись, уже в воздухе, она расправила крылья и, шумно выражая свой восторг, виртуозно описала безупречный круг над самыми головами офицеров.
– К-Уррра! К-Уррррра!!! – радовалась она. – Офицерррры!!!
– Саня! – заметил один из майоров владельцу кокарды. – Ты, наверное, её своим передразниванием оскорбил нечаянно. Смотри, как разошлась!
Понимавшая по-человечьи ворона говорить на этом сложном для птичьего произношения языке совершенно не умела, и поэтому не нашлась, как ей поддержать такого галантного майора. Пару секунд подумав, она лишь укоризненно заметила его ничего не понявшему товарищу:
– Дурррак! – а про себя подумала: – „И кокарррда у тебя, дурррака – дрррянь!!!“
С обеда майор возвращался один.
– КарррКарррда? – напомнила ему ворона.
Тот вскинул голову, улыбнулся и, коротко козырнув настырной птице, прошёл мимо.
– Каррраул! – всполошилась ворона. – Каррамба! Кррругом крррах!!!
Майор удалялся, не оглядываясь. Он только нехотя махнул ей рукой.
И тогда ворона решилась. Она быстро прикинула расстояние до майора и сорвалась с ветки. Чтобы не спугнуть добычу, наша добытчица только едва расправила крылья и совершенно не махала ими. Как филин на охоте. Скорость вблизи от майора ворона успела набрать более чем крейсерскую, и поэтому, когда она, выпустив вперёд лапы и притормозив парочкой взмахов широко раскинутых крыльев, схватила находившуюся на голове майора пилотку, то немного промахнулась. Захват получился не совсем удачным. Да что там – „не совсем“?!.. Совсем неудачным!
Оказавшаяся неожиданно тяжёлой пилотка сначала потянула её вниз, а затем и вовсе выскользнула, неприятно царапнув кокардой по подушечке среднего пальца на правой лапке.
После того, как пилотка выпала, ворона, обескураженная и растерявшаяся, ещё метра четыре пролетела в прежнем направлении. По-инерции. Притормозив, она уселась на краю пешеходной дорожки и незамедлительно развернулась в сторону оброненной пилотки. За это время подвижный, как ртуть, майор уже успел оказаться возле своего головного убора. Он наклонился, крепко схватил пилотку правой рукой, и они встретились с вороной взглядами.
– Каррркой ударрр! – с досадой заметила она.
– Что, подруга, не удалось? – улыбнулся майор и, немного подумав, добавил на-вороньем: – КарррКаррда, карррсавица?
– КарррКаррда! – потеряно подтвердила ворона.
– Завтра, утром! – пообещал майор и снова улыбнулся. – Прямо сейчас не могу. Я – командир. Пример для всех прочих. Мне форму одежды – никак нельзя нарушать. Игра у нас такая. По правилам.
В обещанную майором кокарду ворона поверила сразу же. А от его улыбки ей вдруг стало хорошо и спокойно на её вороньей душе. Ей уже давно хотелось кому-нибудь верить. Она подпрыгнула, словно аплодируя, захлопала крыльями, взмыла свечой вверх и вскоре оказалась на ветке ближайшего к месту событий дерева.
– Смотррри, командиррр! – на всякий случай предупредила она, сложив крылья и устроившись поудобнее. – КарррКаррда! Утррром!!! Игррра! По-пррравилам!
Вечером, засыпая, ворона думала о майоре.
– „А он – очень даже ничего“, – решила она.
В будние дни, за исключением понедельника, в который проводился академический развод, слушатели появлялись на территории академии не раньше 8.30. Но, береженого бог бережет, и ворона, опасаясь проглядеть своего благодетеля, заняла место на излюбленной ветке загодя – в 7.00. До 8.00, когда наряд ВОХРа пришёл открывать КПП, она вся изнервничалась и даже успела продрогнуть.
– Барррдак! Быстрррее, старрричьё! – пристыдила она копавшегося с ключами ВОХРовца и ещё несколько раз громко каркнула. Просто так. То ли разминая голос, то ли тренируя местное эхо.
Обещавший кокарду майор появился в 8.30. Он целеустремленно, не оглядываясь по сторонам, пересёк КПП и двинулся в направлении тыльного входа в здание академии.
– КарррКарррда! – напомнила о себе и своей просьбе ворона.
– А, красавица! – обрадовался ей майор. – Слазь! Вот тебе обещанное сокровище!
Он сунул руку в карман куртки, присел на корточки и уже так, сидя, разжал извлеченную из кармана ладонь. На ней, поблёскивая в лучах утреннего солнца, лежала кокарда.
Что-то в ней было не то.
Ворона слетела с дерева и, аккуратно спланировав, села напротив майора. Сделав пару осторожных шагов, она остановилась в полутора метрах от него. Ближе не пустил инстинкт. Вытянув шею, она ещё раз сравнила две кокарды: лежавшую на ладони майора и пребывавшую на его пилотке. Результат сравнения ей не понравился, и она отрицательно помотала головой. Затем нахохлилась, явно не зная, что ей предпринять в этой ситуации.
Видя, что птица никак ни на что не решится – майор осторожно протянул руку с кокардой вперёд и вниз. Когда она коснулась асфальта, он повернул ладонь, и кокарда скатилась на дорожку.
Убрав руки за спину, майор неподвижно замер, всем своим видом демонстрируя личную незаинтересованность в дальнейших событиях.
Делать было нечего.
Осторожно, приставными шагами, ворона приблизилась к оставленной им кокарде и, по устоявшейся привычке, внимательно оценила её никогда не ошибающимся правым глазом.