— Дурачье! — бросил Вождь — ну, захватите вы весь мир. И что? Не будет войны, не будет интервенции, не будет всяких там, грантов от ЦРУ. Просто, в один день вы сами решите — отступить. Дозволите то, другое, третье… Что самое страшное, и подлое — при полном одобрении масс! Потому что падать — всегда легче и приятнее, чем карабкаться наверх. Это лишь когда разобьетесь — будете стонать и проклинать виноватых. Но будет — уже поздно что-то изменить. По мне — так лучше погибнуть, от вражеской пули. Как страна Уругвай, в девятнадцатом веке — когда девять из десяти живущих там пали с честью, в неравном бою!
— Нет! — ответил собеседник — чтобы спорить об идее, надо все ж жить! Спросите у любого из живущих, и он ответит, каждый — если я умру, что мне до прочего? Может, в чем-то вы и правы. Зато — те, кто погибли бы на войне, или умерли бы от голодомора, останутся жить. Несколько МИЛЛИОНОВ человек. Люди ведь — не плановые «человеко-единицы», расходный ресурс!
— Идиот! Самое простое — чем вы будете кормить этих людей? Забыли — что прежде, хлеб НА РЫНОК шел с «экономий» помещичьих и казенных, крупных хозяйств, с агрокультурой и механизацией; крестьяне же, даже зажиточные, везли на рынок лишь малую часть? «Экономии» — разорили, поделили, растащили по дворам. Где ваш «крепкий» хозяин возьмет машины, трактора — и чем он их заменит, кроме труда батраков, ведь у вас — честный рынок, это лишь комхозу дают технику бесплатно! Сколько будет «крепких» хозяев — хорошо, если один из десяти, а прочим — опять в кабалу? Очень скоро земля вся будет скуплена богатеями — для массы крестьянства это будет куда хуже комхозов! — и мы вынуждены будем это терпеть, если не хотим голода. А наши товарищи в деревне будут объяснять, что работа на хозяина — объективно-историческая необходимость, и долг гражданина. А их будут спрашивать — если в итоге, лишь сменили бар на «крепких» хозяев, на кой черт была нужна революция? И «мужицкий рай» — кончится очень скоро. А те миллионы людей, которые бы погибли, сражаясь за высокую идею — у вас сдохнут, вообще, неизвестно за что!
— Кого-то кооперируем, добровольно. Кому-то — разъясним, по-хорошему. Машинные станции, чтобы обслуживать на рыночной основе. Все — без принуждения, по справедливости.
— Вы что, не знаете, что «крепких» хозяев ЖГУТ? Те, кто сами втайне мечтают стать ими — думаете, ИМ можно что-то разъяснить? Добровольно кооперируется — лишь полная голодрань, которой нечего объединять. Машинные станции — будут громить батраки, оставшиеся без работы. А еще — всеобщее озверение от войны. И оружие — закопанное в каждом огороде. И СВОЕ понятие о справедливости — у каждого. Очень скоро — в деревне будет бешеная война всех против всех! А города в это время вымрут от голода. И уже вам — придется спешно сгонять в комхозы, тех кто уцелеет! С жестокостью и «перегибами» — намного превзойдя меня!
— Там — что-нибудь и решим… Что ж, Вождь и Учитель — ваше мнение мне ясно. Скажите лишь — неужели вы не жалеете ни о чем? Если бы вы знали — что кончите так?
Вождь снова рассмеялся — хриплым, отрывистым смехом.
— О чем мне жалеть? Что не удостоился ни Мавзолея, ни дурацких памятников, ни всяких там, имени меня — как в вашей книжке? Где есть все это — но зато предали Идею?
Если бы мне предложили, как в сказке про волшебный камень, вернуть свою молодость и начать жизнь сначала — я выбрал бы то же самое! Все умрем когда-то — так чем прожить долго, в покое, не лучше ли, ценой своей жизни, сделать мир лучше, хоть чуть-чуть? Поднять людей из болота, даже против их воли, и провести их к звездам за это стоит лечь первым, чтобы другие дошли! Вам был даден шанс, стать путеводной звездой человечества — вы разменяли его, на короткое благо самих себе!
Когда-то меня позвало Несбывшееся — и я пошел за ним. Юнцом, начитавшись романов — бежал из дома в Зурбаган. Я мечтал плыть к далеким островам — но меня не взяли ни на один корабль. Сейчас я благодарен судьбе — что не взяли.
Вернуться назад, мне казалось — предать мечту. Подтвердить, самому — что недостоин. Тогда я выбросил паспорт — чтобы не вернули домой. И стал — бродягой. Работал — где придется. Валил лес, качал нефть, солил рыбу. От чухонских земель до китайской границы. Тонул, замерзал, болел тифом. Мечтал о славе Джека Лондона, пытался писать, что-то фантастическое — под псевдонимом «Суан». Это Несбывшееся, уже прочно сидевшее во мне, пробивалось наружу — но никто, ни одна редакция, не взяла напечатать ни одну мою вещь. Сейчас я благодарен судьбе — что не напечатали!