…Придворный мулла сельджукского султана Санджара, правившего в то время в районе Балха, не поверил домыслам странствующего дервиша, но ему во сне якобы явилось видение самого Али, которое укорило недоверчивого служителя культа. Наутро в сопровождении горожан Балха мулла вскрыл предполагаемое захоронение и… обнаружил останки зятя пророка.
Такова легенда, нашедшая, кстати, многих сторонников не только в Мазари-Шарифе. «А кто может действительно доказать, что хазрати Али захоронен в Ираке, а не в Мазари-Шарифе?!» — говорил мне служитель городского отеля. Роясь как-то в книжной лавке, расположенной в старой части Кабула, я натолкнулся на изданную лет двадцать назад «Историю Мазари-Шарифа», автор которой также отстаивал справедливость этой легенды. После смерти халифа, писал он, из-за опасения осквернения могилы Али воинами его противника Муавии, тело хазрати было тайно перевезено в район Балха. В иракском же городе Эн-Неджефе, где также находится гробница Али, остался только мавзолей.
В 1136 г. Санджар приказал выстроить в Хайре пышную гробницу — мазар, вокруг которого постепенно рос город, получивший название Мазари-Шариф (Святая гробница). Орды Чингисхана, обрушившиеся на Балх и стеревшие с лица земли этот древний цветущий город и его окрестности, разрушили и мазар Али. Сооружение его современного комплекса относится уже к 1481 г., эпохе последнего из Тимуридов — Хусейна Байкара.
Вплоть до 30-х годов прошлого века Мазари-Шариф благодаря религиозной святыне считался государством в государстве, но политическим центром этого района продолжал оставаться Балх. Лишь в 1866 г. резиденция наместника эмира была перенесена в Мазари-Шариф.
Плодородные земли, отличные пастбища и удобное географическое положение на подшути от Балха через Гиндукуш в долину Кабула и дальше через центр страны на юг, в Индию, способствовали тому, что уже к началу XX в. Мазари-Шариф превратился в один из крупнейших торгово-экономических центров Афганистана. Его архитектурный облик был характерен для многих городов Востока эпохи распространения ислама.
Такой тип городов представлял собой комплекс из нескольких главных улиц, которые выходили к четырем городским воротам, а пересекаясь в центре, образовывали главную площадь, где обычно сооружались дворец, цитадель, пятничная мечеть и базар. Главные улицы делили город на кварталы с рынками и торговыми рядами, соединенными между собой узкими и кривыми улочками. Центральную часть города обязательно обносили мощной глинобитной стеной.
Побывавший в Мазари-Шарифе в 1907 г. русский путешественник Д. А. Мельников отмечал, что город «с внешней стороны» окружала полуразрушенная стена — около четырех аршин высотой и с неглубокой канавой… для обозначения границ города». Город имел шесть въездных ворот, и его центральная часть была обнесена глинобитной стеной. Однако стены скоро стали мешать росту Мазари-Шарифа, постепенно валы были снесены, и сейчас уже почти невозможно обнаружить их остатки. Украшением города служили традиционные крытые базары, обширные караван-сараи, тенистые сады и парки. «Ишаны» — настоятели шиитской святыни — пользовались и по сей день пользуются немалым влиянием и авторитетом.
Торговые конторы и лавки Мазари-Шарифа открыты с раннего утра до наступления темноты. Но, зайдя и любую из них в полдень, рискуешь не застать за прививком хозяина, который обычно проводит в ней весь день. В этот же час многие отлучаются к полуденной молитве в мечеть старого мазара, и вас встретит либо компаньон, либо один из сыновей хозяина.
Прихватив киноаппарат и фотокамеру, отправляемся на осмотр мазара. Плотный усатый полицейский-регулировщик после недолгого обмена любезностями разрешат оставить машину у своей тумбы в самом центре площади. Пообещав не злоупотреблять его хорошим отношением, проходим через большой парк к главному входу в гробницу хазрати Али. На полотняной вывеске у входа — надпись черным по белому на дари и английском: «С иностранцев входная плата на территорию — 20 афгани, за право фотографировать — 50». А внизу — приписка: «Вход немусульманам запрещен». Ну что ж, приходится ограничиться лишь внешним осмотром, который, кстати, всего несколько лет назад также был запрещен.
В течение многих лет комплекс мазара постоянно достраивался, и сейчас он состоит из мавзолея, площадок для молений, нескольких часовен и большой мечети, построенной совсем недавно. На территории мазара и происходит церемония поднятия джанды в дни Ноуруза.
У входных арок с высокими, сужающимися кверху минаретами оставляем обувь: вход на территорию в обуви запрещен. Нам, правда, сделали исключение, и служитель велел босоногому мальчишке принести сандалии, Через массивные, обитые темной жестью ворота проходим в молельный двор перед мавзолеем. Последний состоит из двух соединенных галереей квадратных купольных зданий, отделанных, как и весь комплекс, изразцами голубого, синего, салатового и белого цветов. Декоративные арки фасада окрашены в красные тона. У тяжелой, обитой кожей занавеси, опуская которую закрывают на ночь вход в мазар, — степенная толпа прихожан. Здесь же сидят несколько отрешенных старцев в белоснежных одеждах и таких же дастарах. Лишь двое обращают на нас внимание, и в их глазах на секунду мелькают искорки любопытства. Остальные же продолжают перебирать разноцветные косточки шиитских четок, в полудреме уставившись на свои длинные бороды. Кажется, они сидят здесь вечность. «Да, они проводят здесь все время, с раннего утра и до самой ночи», — говорит кто-то.
В полутьме нелегко разглядеть внутреннюю отделку мазара, но даже издали нельзя не заметить богатство ковров, искусно расписанные в золотистые и бордовые тона стены и инкрустацию украшений.
У входа во второе помещение, где находится сама гробница, видим большой бронзовый котел. Когда-то и он использовался для сбора пожертвований. Прихожане и паломники опускали в него не только деньги, но и хлеб и зерно. Сейчас же функции котла заменили два деревянных ящика перед главным входом. Гробница а рост человека покрыта тяжелым, украшенным богатой вышивкой покрывалом и окружена решетчатой оградой. Помещение освещается огромной люстрой и несколькими настенными светильниками. Стены и потолки расписаны цветочным орнаментом ярких тонов. «Это работа наших известных мастеров прошлого века, — комментирует добровольный экскурсовод. — Обратите внимание на изящную вязь на стенах! Это история мазара и стихи великого поэта Джами, посвятившего мазару и, сколько своих стихотворении».
Недалеко от мазара расположена скромная могила одного из национальных героев афганского народа, Мухаммеда Акбар-хана, — поэта и полководца, прославившейся в борьбе против английских завоевателей в период англо-афганской войне 1838–1842 гг.
Выходя из парка, мы услышали, как из мощных репродукторов, установленных на минаретах, раздался внучий голос муэззина, возвещавшего о полуденной молитве. Это, пожалуй, то немногое, что еще осталось от старых традиций Мазари-Шарифа. Уже давно беспорядочные крытые базары в центре города на площади перед мазаром уступили место современным четырех- и пятиэтажным домам, в нижних этажах которых размещаются многочисленные магазины и склады торговых фирм. Здесь вы найдете ковры и паласы ручной работы, знаменитые мазарские «чапаны» — халаты с длинными рукавами из хлопчатобумажной или шелковой ткани.
По все же истинную славу Мазари-Шарифу приносит знаменитый афганский каракуль, составляющий сегодня одну из важнейших статей экспорта страны. Наряду с каракулем СССР и стран Южной Африки не знающий коварства моды афганский каракуль прочно занимает доминирующее положение на мировом рынке. Он высоко ценится благодаря отличному качеству, мягкости, красоте и разнообразию оттенков — от золотисто-коричневого и серебристо-серого до густо-кофейного и иссиня-черного.
Где впервые появились каракульские овцы, не установлено. Предполагают, что их родиной является Бухара, но иногда считают, что Сирия и Палестина, откуда впоследствии арабские пастухи распространили их до районов Бухары и Афганистана. Как торговая номенклатура каракуль начинает получать распространение и мире с XV в., и Афганистан завоевал славу одного из крупнейших мировых поставщиков каракуля. Каракулеводство получило наибольшее распространение в северных районах страны, богатых обильными пастбищами.