Всех привлекает огромное цветное фототабло с изображением высеченного на отвесной скале каменного колосса. «Побывайте в Бамиане — самом привлекательном месте для туристов!» — читаю на небольшом плакате перед самым выходом из аэровокзала.
— Как, вы еще не были в Бамиане?! — удивленно поднял брови чиновник «Гырзандуя», узнав, что я в Афганистане не впервые. — Не были в Бамиане, считайте, что не видели Афганистана!
Но потом, словно спохватившись и желая подбодрить, улыбнулся:
— Обязательно поезжайте, не пожалеете!
Действительно, Бамиан — это страница истории Афганистана, это страница в истории буддизма, оказавшего столь большое влияние на культуру и искусство всей Азии. Получив широкое распространение в северных, центральных и юго-восточных районах современного Афганистана в самом начале новой эры, буддизм оставил монументальные памятники в районе Кабула, Чарикара, Джелалабада, Кандагара, Балха, но таких, как в Бамиане, не встретишь даже на его родине в — Северной Индии.
Богатый и воинственный Рим — на западе, процветающий ханьский Китай — на востоке и загадочную страну пряностей и драгоценных камней Индию — на юге связывал в древности Великий шелковый путь. Находившаяся на его пути Бамианская долина для, многочисленных караванов стала незаменимым перевалочным пунктом после утомительного и беспокойного перехода через грозный, опасный Гиндукуш. И в настоящее время Хаджигекское ущелье, расположенное южнее долины, остается наиболее удобным проходом через горные скалы.
Вместе с караванами купцов в Бамиан приходили странствующие поэты, музыканты, философы, монахи которые и принесли сюда буддизм. В начале новой эры из Северной Индии он распространился дальше на север — в районы Хадды, Балха, в Бактрию — сердце будущей империи Кушанидов. А когда кушанские правители захватывают Индию до Ганга, занимают южные районы Афганистана и завоевывают Среднюю Азию буддизм становится государственной религией и идеологической основой огромной империи. На территории Афганистана эта религия пришла еще во II–I вв. до н. э. и оставалась доминирующей вплоть до нашествии арабов в конце VII в.
По мнению археологов, к эпохе Кушанидов относится создание в Бамиане огромного пещерного монастыря и сооружение исполинов.
Более 15 лет странствовал по Индии и Цейлону китайский монах-буддист Фа Шэн, а когда в 400 г. с одним из караванов побывал в Бамиане, в его дневнике появилась такая запись: «Есть в этой стране чаша Будды, выбитая в камне и похожая на его чашу для приношений. Есть там и зуб Будды, для которого люди воздвигли ступу, при коей состоит более тысячи монахов… Страна эта находится в сердце Луковых гор, где снег лежит и зимой, и летом. Есть там и ядовитые драконы, и стоит их потревожить, как они выдыхают ядовитый воздух, несущий снежные бури, тучи песка и камня, и никто не может спастись, столкнувшись с этой опасностью».
Сделаем скидку на пристрастие монахов к чудесам, тем более что в то ясное утро, отправляясь в путь, трудно было представить себе холод и леденящий ветер. Но все же прав был и монах, говоря, что с природой в этих местах шутки плохи даже летом, когда внезапно с гор может пойти сель, не говоря уж о зиме, когда добраться до Бамиана особо сложно: окруженную голыми, лишенными растительности отрогами Гиндукуша долину длиной 14 км и шириной 2 км с одной стороны запирает отвесная гряда высотой около 100 м, а с другой — окаймляет обширное горное плато, переходящее в заснеженные вершины.
— Хотите сэкономить время, возьмите билет на самолет компании «Бахтар», обслуживающей внутренние авиалинии, и меньше чем через час будете прямо «под носом» у Будд, — сказал представитель «Гырзандуя». — Правда, тогда вы не ощутите всего своеобразия ландшафта этих мест, — добавил он, — поэтому поезжайте-ка лучше на автомобиле, через перевал Хаджигек или Шибар. Оба пути, хотя и различны по расстоянию, через Хаджигек — немногим более ста пятидесяти километров, а через Шибар — двести тридцать километров, по времени и дороге почти одинаковы — часов шесть. Путь нелегкий, но у нас хорошие водители.
Посоветовавшись, выбираем путь через Хаджигек. Он не только короче, но и интереснее: ведь именно им пользовались древние путешественники, направляясь в Бамиан, о чем говорит и само название перевала — Хаджигек (Проход пилигримов).
Кабул нас провожает ярким весенним утром, и через сотню километров узкой колеи, идущей сначала вдоль утопающих в зелени селений, приютившихся у водоемов, мы едем по почти голой каменистой горной полупустыне. Ее однообразие безуспешно пытаются оживить редкие пучки сухой колючей травы. Матовое солнце уже поднялось к зениту, когда незаметно начинается подъем, который переходит в Хаджигекский перевал. Его высшая точка — более 3 тыс. м, крутые повороты здесь настолько резки и неожиданны, что если бы заглох двигатель, то пришлось бы съезжать вниз, в тесноте скал выбирать удобное место для разгона и пытаться вновь штурмовать непокорный поворот, за которым тут же следует другой.
Вспоминается еще один добрый совет — ехать на «старой» «Волге». Невольно следим за движением рук водителя, который уверенно ведет борьбу с поворотом. Вдруг машина резко сворачивает вправо и притирается к скале. Мимо проносится выскочивший из-за поворота пассажирский автобус, доверху нагруженный скарбом. Едва успеваю разглядеть улыбающееся лицо келинара. Он лихо висит на задней двери автобуса. «Не робейте, мол!» — приветливо махнул он рукой. Этот автобус был единственным. Больше машин до самого Бамиана не встретилось, но при каждом повороте к горлу невольно подступала какая-то нервозная слабость.
Перевал, к счастью, преодолен без осложнений, и через несколько километров дороги, причудливо петляющей вдоль небольшой речки, вновь проезжаем мимо миниатюрных селений, укрытых тополиными рощами. Затем минуем небольшой мост у слияния рек Калу и Бамиан. Отсюда рукой подать до самого Бамиана. Где-то здесь должны быть развалины древнего города, вокруг только голые скалы да бурные Калу и Бамиан. Взгляд невольно скользит вверх, и неожиданно на головокружительной высоте отвесных, похожих на строй гигантских елей красно-бурых скал, эффектно оттененных лазурной синевой безоблачного неба, начинаем различать остатки нескольких мощных бастионов. Они как-бы охраняют вход в древнюю цитадель, и ее разрушенные стены почти естественно вписываются в отвесные скалы. Это Шахри-Заххак, или город Заххака, названный так по имени одного из царей древнеперсидского эпоса, которому молва приписывает сооружение замка. Образ печально прославившегося своей жесткостью Заххака использовал Фирдоуси в поэме «Шахнаме» для изображения тирана, от которого народ освободил смелый кузнец Кова. Кстати, недалеко от Бамиана одна из горных долин, где, по преданию, жил Кова, так и названа — Долина кузнецов.
Древние легенды повествуют о том, что когда бог тьмы и зла Ахриман искусил царя Джамшида, то над землей на тысячу лет без одного дня воцарился иноземный правитель Заххак. Однажды дьявол Иблис поцеловал Заххака в плечи, и из них выросли две огромные змеи. Они не давали царю покоя до тех пор, пока им не подносили пищу, приготовленную из человеческих мозгов. Правитель велел ежедневно приносить в жертву двух юношей, но смелый Кова, сделав знаменем борьбы с тираном кожаный фартук кузнеца, поднял народ и сверг Заххака, приковав его собственноручно цепями к высокой скале.
Сооруженная из обожженного кирпича цитадель Заххака еще хранит остатки мощных стен, высота которых когда-то достигала 24 м. Она почти сливается с кирпично-бурыми горными вершинами, за что получила в народе и другое название — Красный город. Предполагают, что он был основан в первые века новой эры. Доминируя над окрестностью, город служил надежным стражем всей Бамианской долины.
Построенный уже после проникновения в долину ислама старый Бамиан слыл крупным торговым, экономическим и политическим центром этого района, а окрестные жители славились не только как умелые земледельцы, но и как мастера керамики, изделиями из которой они искусно выкладывали стены дворцов и минаретов. В 1221 г. старый город принял на себя первый удар войска Чингисхана. Говорят, что, когда при штурме, замка был убит любимый внук жестокого завоевателя, тот приказал уничтожить все живое в старом городе и в расположенной неподалеку цветущей долине. Величественный замок правителя, чьи развалины напоминают пирамиды египетских фараонов, был хорошо защищен, и не одолеть бы его монгольским ордам, не приди им на помощь случай.