Глазам командира стражников предстала любопытная сцена – десяток людей, вооруженных кирками и лопатами выкатилась на пляж у пристани. Они что-то сказали стражнику. Он им ответил. Десяток погрузился на плот. После короткой перепалки стражник ухватился за рычаг, и плот медленно двинулся к острову.
«Что за народ? Для возвращения наших еще долго – минимум месяц. Посыльные? Вряд ли – учителя посыльных грузят, как тех еще ишаков – по два веса, и у наших тележки ручные для груза,» – думал Федя: «Ведут себя вроде мирно – да сейчас издалека намерений не определишь… на всякий случай надо послать на полигон-стрельбище за свободной, и в казарму – за отдыхающей сменой.» Сняв часовых с башен, он коротко приказал им собрать всех свободных бойцов, назначив за себя в собирающемся подкреплении десятника из «мамонтят» – Ёжика, носившего это имя, странноватое для людей, охотящихся на мамонтов, с гордостью. Ежиком он стал за успехи в фехтовании – на равных бился с самим Тормасовым и Тереховым – признанными авторитетами племени в этом искусстве. Терехов ему как-то и сказал – ты как тот ежик – куда ни атакуй, везде на иголку наткнешься. Любимым видом оружия у него был короткий бронзовый гладиус – полтора локтя длиной. Булат гномы пока только обещали, хоть в целом закаленная легированная сталь получалась уже… но над годной для шпаг и боевых сабель, мечей и плеч арбалетов надо было еще работать и работать. Гладиусом же можно фехтовать – лучше, и рубить не намного хуже чем кхукри. Он был у многих стражником вторым, а то и первым оружием – кхукри в фехтовании сложней и «своевольней» из-за того самого смещенного центра тяжести, позволяющего с легкостью рубить этим ножом, нанося страшные раны. Ежик, получив команду «сбор», не стал сразу нестись с имеющимся личным составом на площадь. Парень поступил именно так, как его учили – надо собрать силы в кулак? Надо. Значит – двое посыльных полетели в разные стороны по острову, предупреждая встречных-поперечных о возможной опасности, стражей направляя к месту сбора – оврагу у гимнастической площадки, где можно укрыться, женщин и детей – в укрытие на дальней стороне острова.
Через десяток минут, пока плот ни шатко, ни валко, полз к берегу острова Веры, население острова сработало по не раз отрепетированному плану – боевые силы накопились в укрытии, позволяющем атаковать пришельцев на территории лагеря, медицина – женщины под руководством Лены-Солнышка на всякий случай собрались в чаще с запасом перевязочных средств, а медпункт был закрыт блоком из тяжеленных дубовых бревен с хитрой закладкой внутри – не враз вытащишь, если не знаешь откуда. Дети и свободные женщины, услышав переливы пения сорокопута – это в осеннем-то лесу! – шустро со всех сторон устремились к потаенному укрытию в глубине леса, чтобы там вооружиться припрятанным оружием и по сигналу – пороховой черной ракете – следовать к поселению союзников – племени Кремня, самому близкому, вызывать оттуда подкрепление, звать на помощь Волков и Мамонтов. Учитель называл это народным ополчением и подчеркивал, что любого врага можно одолеть совместными усилиями.
На площадке оставался и наблюдал за приближающимися один Федор. Парень понимал уже – приехали, по крайней мере – не друзья. Среди прибывших выделялись один старик с надменным видом, с золотой гривной на шее, обручем на голове и серповидным ножом у пояса, и стоящий рядом, на голову выше его громила с киркой в руке, которой он помахивал с легкостью, как тросточкой. Одежда – лохмотья остальных что-то напоминали Федору. Вот! Вспомнил! Когда плот подплыл ближе, он увидел, что одежда многих – шитая на машинке! Ну, или верней – остатки одежды.