— Че стоишь, как столб? Беги, зови главного! Кому сказано – быстро, а то уши надерем, как высадимся! — уголовники «били понты», стремясь словесно запугать и по крайней мере озадачить непонятного подростка.
Федор стоял и молчал. Когда до плота с вопящей толпой осталось всего пять-шесть метров, он спокойно сказал:
— Не надо орать. Старший – я.
— Че гонишь, сопляк! Зови своего учителя – а лучше училку! Если будешь слушаться – тебе ничо не будет… Почти! Гы-гы-гы-гы!!!
— Вы без разрешения пересекли границу острова Веры. Я командир Лесной Стражи. От имени Вождя племени Рода предлагаю вам покинуть воды озера и его окрестности. Если вы сейчас же уйдете – вам ничего не будет. Если вы без разрешения ступите на землю Острова – будете наказаны!
Спокойные слова мальчишки вызвали одновременный приступ бешенства и дебильного веселья.
— Он пожалуется воспиталке! А-га-га-га!!! Она нас в угол поставит!!!
Федор положил руки на рукоять кхукри и кистеня. Оружие стало для ребят привычным – как лишняя, нет – не лишняя, а просто вторая пара рук. И пользовались они им как своими собственными пальцами – сказались ежедневные тренинги. Без ножа жители острова не ходили уже начиная с пяти лет. И оружие на поясе означало ступень в общественной иерархии. Мальчик пяти лет торжественно перед всеми членами племени – или большинством – получал свой первый небольшой нож для бытовых нужд. Десятилетнему вручался кхукри как символ взросления и ответственности за племя и признание готовности племя защищать. Таких «мини-инициаций» мы уже провели несколько с прибывшими ребятишками из неандертальцев, мальчишками и девочками из племен Кремней и Мамонтов, учащихся у нас. Девочки получали в пять лет набор из ножниц, небольшого, острого как бритва хозяйственно-кухонного ножа пригодного для готовки и разрезания кож, материи, срезания растений в лесу. Мои ребята не делали из обладания оружием культа, но и носили его при себе постоянно. А уж Феде, как командиру, оно было положено по штату.
— Э, малый! Брось железки на землю! Брось, кому сказано! Я же тебе счаз твою ковырялку в ж… засу…
Соскочивший с плота первым и метнувшийся к парню, замахивающийся киркой Варан вдруг остановился, согнулся, выронил свое оружие, которым раздробил к этому моменту не один череп. Сбоку от него – слева, спокойно стоял уклонившийся от удара Командир Стражи. Банда замешкалась на плоту. Происходящее на берегу действо явно шло не по задуманному сценарию. Варашников утробно замычал, зажимая живот обеими руками крест-накрест. Из под рук сочилась черная кровь, изо рта шла кровавая пена.
— Ты чо ему сделал, ты чо… — сорвавшийся голос помощника главаря – Дуба выдавал его неуверенность.
— Вспорол брюхо, — коротко ответил юноша. — Еще желающие есть?
Кхукри после удара уже вернулось в ножны, руки так же спокойно – для зрителей – лежали на рукоятях оружия. Федор рванул рукоять кистеня и сделал «восьмерку» над головой, потом по бокам тела. Шипастый шарик с гудением описал положенную по упражнению траекторию, нырнул успокоившись, в ладонь владельца, и кистень нырнул в чехол.
— Могу и этим отоварить. Кистень называется.
Глава бандитов выл на одной тонкой ноте, уткнувшись мордой в песок.
— Ты, того, сдавайся, тогда не тронем, — решили попробовать расшатать спокойствие молодого воина бандиты. — Ты один а нас много – забьем!
— Кирки и лопаты – на землю, аккуратно. Тихо сходим на берег, становимся на колени, руки за голову, мордой – в песок, как ваш дружок! Одно неверное движение – превратитесь в ёжиков! Верно, Ёжик? — спросил, уловивший подход своих бойцов, Федор у своего зама.
— А то-о! — вынырнувший из кустов впереди полной децимы, Ежик был в самом радужном настроении – еще бы – оставшиеся в лагере были обижены, что им не удастся почувствовать в захватывающих приключениях в Стране Городов. За ним щетинилась пальмами черепаха. Сам зам командира был в легком «фехтовальном панцире» и глухом шлеме.
— Волокотский конфо-ой шут-тить не лю-юпит!
Услышавшие знакомую присказку бывшие, верней, уже и нынешние зэка вначале впали в ступор. Потом Шныга сквозь зубы прошипел:
— Сразу видно – кого сюда еще забросило, щенки легавые вокруг какого-то вшивого мента крутятся!
Не слишком понимающий еще язык, но с удовольствием собезъянничавший присказку Федора «про конвой», Ежик, тем не менее, вызверился на «нарушителя порядка»:
— Тих-ха, малшать! С-зу-пы сцелый путут! Тих-ха не мол-шать – зуп-пы гуляй – не вернулс-ся!