– Ты просто так говоришь.
– Нет, правда. Теперь скажи, над чем ты сейчас работаешь: над музыкой или текстом? – спросил я.
– Вот тут-то я и застряла. Я много чего перепробовала, но ничего не получается. Как будто из-за того, что я не знаю, каким должен быть текст, музыка не приходит, и наоборот.
– Так всегда на начальном этапе.
– А что ты делаешь, когда такое случается?
– Я просто пробую разные варианты, ничего не редактируя и не оценивая. Мне кажется, что важно зафиксировать каждую идею, которая приходит в голову, даже самую дурацкую, – сказал я. – Давай попробуем, хорошо?
Раза три или четыре я прослушал музыку, повторяя под нее слова песни и перебирая струны. Затем выключил запись и стал играть на гитаре, перестав контролировать свои чувства. Морган сидела молча, пока у меня в голове рождались образы и накладывались на разные варианты мелодии. Пришло несколько новых аккордов для припева, но я отмел их, сочтя слишком банальными. Еще одна попытка – и опять неудачная. Я продолжал пробовать и экспериментировать, забыв о присутствии Морган. В конце концов я нашел сочетание звуков, которые изменили ритм и сделали мелодию более яркой и запоминающейся. Я сыграл еще раз и вдруг понял, что песня может получиться очень интересной и стать популярной. Поймав взгляд Морган, я повторил мелодию – уже более уверенно. Прежде чем я успел спросить ее мнение, она захлопала в ладоши, слегка подпрыгивая на месте.
– Вау! Потрясающе!
– Тебе нравится? – улыбнулся я девушке.
– Очень. Но самым интересным было наблюдать за тобой в процессе творчества.
– Я ведь только начал…
– Ты в курсе, что играешь уже почти двадцать минут?
Как обычно, когда я сочиняю музыку, время останавливается.
– Тебе действительно нравится?
– Потрясающе. У меня сразу столько новых идей текста родилось!
– Рассказывай.
На моих глазах она погрузилась в историю, которую хотела бы рассказать, и в чувства, которые хотела бы передать. Морган с ходу придумала пару фраз, которые показались мне достаточно оригинальными и смелыми, чтобы сделать песню запоминающейся. Я даже ревниво подумал, почему сам не нашел ничего подобного. Мы вместе поэкспериментировали с темпом и ритмом, и в процессе мозгового штурма я понял, насколько она талантлива. Причем сама не сознает этого. У нее было неоценимое качество – чутье на коммерческую музыку. И когда она придумала текст и начальную музыкальную фразу, как будто шлюзы открылись – песня зажила своей жизнью.
Незаметно пролетели два часа. По мере того как мы работали, я чувствовал, как возрастает ее волнение.
– Да! – восклицала Морган. – Именно так!
Или:
– А давай вот так попробуем! – напевая при этом пару тактов.
Или:
– Как тебе вот такой текст?
Время от времени она заставляла меня спеть песню с самого начала. Морган сидела рядом со мной, буквально прижав свою ногу к моей, и накидывала текст в тетрадку, одновременно вычеркивая неудачные слова и фразы. Постепенно мы подошли к финалу песни, закончив ее в том же минорном ключе, в котором она начиналась. За это время небо за стеклянной дверью из голубого сделалось белым – пронизанное насквозь розовыми бликами. Когда Морган повернулась ко мне, она вся светилась от радости.
– Не могу поверить!..
– Здорово было.
– Хочу еще раз прослушать с самого начала. А потом записать все в один присест – чтобы ничего не забыть.
– Поверь, ты не забудешь.
– Говори про себя. А я не стану рисковать. – Она сфотографировала текст песни, затем приготовила телефон для записи. – Итак, давай все еще раз послушаем.
– Может, на этот раз ты сама будешь петь? Это ведь твоя песня.
– Это наша песня! – запротестовала Морган. – Без тебя ничего бы не получилось.
Я покачал головой.
– Вот тут ты не права. Я помог сформулировать твои мысли, но идея твоя, твоя история и, по большей части, твоя музыка. Эта песня жила в тебе уже давно. Я лишь помог ей родиться.
Морган смотрела на меня с недоверием.
– Прочитай текст, – настаивал я, указывая на тетрадь. – Покажи мне хоть одну мою строчку.
И это была правда: я подсказал слово или два, но в основном я занимался редактированием. Именно Морган принадлежали все оригинальные повороты песни и главный, цепляющий мотив.
– Музыка ведь твоя, – запротестовала девушка.
– Все это было заключено в тебе, я лишь помог разгрести завал. Каждая музыкальная фраза, как и вся мелодия, – твои. Морган, я никогда раньше не писал песни в стиле кантри-поп. Это не мое. Поверь, это песня твоя, и только твоя. И мы оба знаем, что я никогда не смог бы написать такую песню, хотя бы потому, что я мужчина.