– А вот с этим придется согласиться, – сказала она со смехом, а потом совсем тихо добавила: – До сих пор не могу поверить. Я работала над этой песней на протяжении нескольких недель. И уже готова была сдаться, и вдруг сегодня…
– Со мной такое происходит постоянно, – признался я. – Я уже смирился с тем, что песня приходит в свое время, а не тогда, когда тебе хочется. И я счастлив, что сегодня смог поучаствовать в ее появлении на свет.
Морган улыбнулась и положила руку мне на колено.
– Спасибо тебе, – сказала она чуть хрипловатым голосом.
От волнения или восторга? Кто знает.
– Это был… лучший урок творчества в моей жизни.
– Не за что. А теперь я хочу услышать, как ты поешь.
– Я?!
– Это твоя песня, и ты сама должна ее спеть.
– Я устала, и мой голос будет плохо звучать…
– Хватит отнекиваться.
Пока мы пререкались, Морган продолжала держать руку на моем колене, и я чувствовал ее тепло.
– Ну ладно, – согласилась она наконец и, убрав руку, потянулась за блокнотом. – Только не торопи меня.
Затем поднялась с дивана и встала посередине комнаты.
– Нажми на запись, когда я скажу.
Она сцепила руки перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Раскрыла тетрадь и кивнула, а я включил запись. Как только прозвучали первые звуки музыки, Морган изменилась: ее плечи расслабленно опустились, лицо как будто засветилось изнутри. Уже под конец первой музыкальной фразы я сидел весь словно электризованный.
Ни у Адель, ни у Тейлор, ни у Мэрайи не было такого голоса, как у этой хрупкой юной девушки, стоявшей сейчас передо мной: ее диапазон был невероятным, а звучание – божественным. Она пела как оперная дива на вершине своего таланта. Я был просто ошарашен. Мне приходилось буквально заставлять себя сосредоточиться и аккомпанировать на уровне. Морган же, напротив, пела так легко, как будто исполняла эту песню уже много лет. Она вносила правки на ходу, меняя текст и завершая припев трелями и вибрато, которых раньше не было. Ее голос заполнял собой комнату, но при этом казалось, что поет она только для меня.
Люди часто задаются вопросом, что нужно, чтобы стать звездой, у каждого успешного музыканта есть своя секретная формула. В тот момент я осознал, что передо мной талант мирового уровня.
– Ты просто потрясающая, – буквально выдохнул я, когда голос Морган затих.
– Спасибо, конечно, – отмахнулась она. – Я то же самое сказала про тебя, помнишь?
– Честно говоря, у тебя голос, какого я никогда в жизни не слышал.
Она положила тетрадь, подошла к дивану и, взяв меня за подбородок, нежно поцеловала в губы.
– Спасибо тебе. За все.
– Ты станешь звездой, – сумел пробормотать я.
В ответ она улыбнулась.
– Ты голоден?
Смена темы вернула меня на землю.
– Да.
– Ты случайно не знаешь местечка со вкусными чизбургерами?
Пока я смотрел, как девушка обходит журнальный столик, мне вспомнился весь день, что мы провели вместе. Как мы плыли на байдарках. Как солнце светилось в ее волосах. Вкус ее губ во время поцелуя за столиком для пикника. Ее глаза – во время исполнения песни. Когда я встал с дивана, у меня дрожали колени. Кажется, я влюбился. Да что там кажется! Просто влюбился.
Нервно откашлявшись, я выдавил:
– Да, знаю одно местечко.
21
Выйдя из дома, мы пошли в сторону пляжа, пытаясь пересечь забитый машинами бульвар Галф.
Небо постоянно меняло цвета, сотни людей сновали мимо нас, плескались у кромки прибоя, не спеша собирали свои вещи. Я шел рядом с Морган и любовался ярко-красными бликами, которые солнце высвечивало на ее темных блестящих волосах. Меня не покидало ощущение, что за короткое время нашего с Морган знакомства мой мир сильно изменился. Я вроде бы сумел как-то разобраться со своей жизнью – и вдруг эта встреча, перевернувшая во мне все.
– Ты о чем-то думаешь? – поинтересовалась Морган.
– Водится за мной такой грех.
Она игриво толкнула меня в плечо – как тогда, в отеле.
– Расскажи!
– Думаю про песню, – отговорился я.
– Я тоже, – кивнула она и повернулась ко мне. – Не хочешь ли ты поработать со мной над другими песнями? Я уже обращалась к некоторым авторам, но никогда не получалось так, как у нас сегодня.
Я смотрел на стремительную и гибкую фигурку девушки – легкий ветерок играл ее одеждой. Как я мог отказаться?!
– Я бы очень хотел работать с тобой. И вообще, я бы хотел делать что угодно, если бы это означало проводить время с тобой.
Мои слова, казалось, застали ее врасплох. Глядя на воду, она молча шла вперед, и я понятия не имел, о чем она в этот момент думает. Уже через секунду, явно стараясь скрыть смущение, Морган воскликнула: