Томми уже вылез из ванны и обмотал себя полотенцем. Когда он повернулся с торчащими во все стороны мокрыми волосами, она опять увидела в нем малыша, и внутри все сжалось от боли.
– Надеюсь, ты с шампунем мыл волосы?
– Мам, я уже не маленький.
Беверли бездумно, на автомате, прошла в комнату сына. На мгновение стены стали светло-голубыми, с обоями, на которых были изображены старомодные сценки из деревенской жизни; затем комната вернулась в прежнее состояние. Беверли нашла чистую рубашку и белье и, пока Томми забирался в постель, думала, как же сильно она любит этого мальчика. Она поправила ему волосы и нежно поцеловала в щеку.
Как зомби, она вернулась на темный первый этаж. Лампа над плитой давала достаточно света, чтобы не споткнуться о разбросанные повсюду вещи. При виде размороженных гамбургера и курицы мелькнула мысль, что нужно их приготовить. Однако сработавший автопилот заставил ее выйти из кухни и направиться в гостиную. Беверли еще не успела лечь на диван, а глаза уже закрылись, и сознание отключилось. На мгновение она вспомнила пирата, спрыгнувшего с Эмпайр-стейт-билдинг, и тут же уснула.
39
Беверли проснулась, только когда услышала, как Томми спускается по лестнице. В окна лился слабый свет. Она заморгала и начала потягиваться, и тут все случившееся за последние несколько дней нахлынуло с такой силой, что захотелось плакать. Перед мысленным взором пронеслись яркие картинки-воспоминания: рыдания матери по утрам, ее воспаленные глаза, скрещенные руки, которыми она пыталась как бы закрыться от всех… Беверли понятия не имела, что делать, как успокоить мать. В такие дни она сама готовила себе завтрак, собиралась в школу, а потом – пока учитель объяснял урок – сидела за партой и думала, чем же так расстроила маму.
– Я не моя мать! – напомнила себе Беверли. – Соберись. Нельзя, чтобы Томми видел слезы.
Наконец с трудом удалось остановить льющиеся из глаз потоки. И как раз вовремя – на пороге кухни появился Томми. Беверли пошла ему навстречу, думая: «Нам каким-то образом удалось благополучно пережить еще одну ночь». Однако следом накатило предчувствие надвигающейся беды: «Худшее еще впереди».
– Я не опоздаю на автобус? – спросил Томми, не замечая состояния матери. – Не хочу опаздывать. Сегодня открытый урок.
Беверли посмотрела на часы.
– Успеваешь. Давай побыстрее позавтракаем.
Мышцы не слушались, тем не менее Беверли сумела насыпать хлопья, поставить тарелку на стол, а затем с помощью пенки для волос пригладить непослушный хохолок сына. Она опустилась на стул и стала смотреть, как мальчик ест. Разум хаотично метался от прошлого к будущему, и только одна мысль постоянно пульсировала в голове: «Томми заслуживает большего». Она должна была обеспечить ему нормальный дом и нормальную жизнь, а вместо этого вновь собирается увезти его. А все потому, что она плохая мать и допустила много ошибок. Надо решить, стоит ли предупредить его заранее или, как в прошлый раз, просто разбудить среди ночи. Кто бы знал, где они, в конце концов, окажутся, сколько времени уйдет на поиски работы, будет ли их жизнь когда-нибудь нормальной… Ведь стремилась сделать все правильно, а ничего не вышло! На глаза навернулись слезы, и Беверли отвернулась, пытаясь скрыть их от Томми.
– Тебе здесь нравится? – продолжила она мысли вслух. – Порой я думаю, что было бы здорово жить рядом с пляжем. Помнишь, как мы ходили на пляж?
Томми был еще совсем маленьким, и она так густо намазала его солнцезащитным кремом, что песок прилип к нему как клей. Они строили замки из песка, плескались у кромки воды и подбрасывали чайкам виноград; сынишка визжал от восторга. А Гэри вместо этого решил пойти поиграть в гольф. Она сидела тогда и думала, что Томми – это все, что ей нужно.
– Замечательный был день, – сказала она скорее себе, чем мальчику. – Может, стоит найти место недалеко от пляжа, где мы могли бы играть в песке или смотреть, как солнце садится в воду? Иногда мне кажется, что я могу часами сидеть и слушать волны. Разве не замечательно?
Томми поднял голову.
– Амелия разрешила мне сегодня в автобусе сесть рядом с ней.
Конечно, сын ее не слушал… Беверли незаметно смахнула с глаз слезы и начала собирать школьный обед: завернула сэндвич, помыла яблоко, сложила все в рюкзачок. Вчерашний день канул в далекое прошлое.
Томми закончил завтрак, допив из тарелки молоко, отчего на губах остались молочные усы. Вытерев ему губы, Беверли спросила:
– Ты ведь знаешь, как я тебя люблю?!
Томми молча кивнул, а она снова подумала, что должна сказать ему правду. Но не смогла. Как же она ненавидела себя за то, что собиралась подвергнуть мальчика новому испытанию!