Когда вдали показался дом, я с ужасом отметил, что страшусь туда заходить. И тут, свернув на подъездную дорожку, я увидел миниатюрную фигурку девушки, сидящую на крыльце; рядом стояли небольшой чемодан и сумка. Я не верил собственным глазам, и только когда она помахала мне рукой, понял, что это действительно Морган. Она была одета в джинсы и белую блузку без рукавов, по плечам каскадом струились длинные темные волосы.
Вне себя от удивления, я вылез из машины и подбежал к ней.
– Как ты здесь оказалась?
– После нашего последнего телефонного разговора я стала беспокоиться за тебя. Вернулась домой вчера вечером – от тебя никаких вестей. Вот я и заказала билет на самый ранний рейс, а в аэропорту взяла такси… – Морган нервно переступала с ноги на ногу. – Ты не сердишься?
– Совсем нет, – сказал я и нежно взял ее за руку. – Давно ждешь?
– Нет. От силы час.
– Почему ты меня не предупредила?
– Я оставила сообщение. Ты что, не получил?
Достав телефон, я увидел уведомление о пропущенном сообщении.
– Я не проверял… Прости, что не звонил тебе, просто не мог. – Оправдываясь, я упорно избегал ее взгляда.
Морган провела рукой по волосам, а потом кивнула. Мы оба замолчали. Я понимал, что мои слова больно задели ее, но уже ничего не мог исправить.
– Как ты узнала, что я буду дома?
– Выбор был невелик: либо ты здесь, либо в больнице. Больница была ближе к аэропорту, но я не знаю фамилии вашей тети, поэтому сомневалась, что смогу вас найти. И направилась сразу сюда… Наверное, не нужно было приезжать?
При этих словах она обхватила себя руками, как будто защищаясь.
– Я рад, что ты здесь. – Я притянул Морган к себе и обнял. И тут же все чувства, которые я старательно подавлял, вспыхнули с новой силой. А когда она в ответ прижалась и зашептала слова утешения, у меня вырвался давно сдерживаемый стон, и я разразился слезами. Мы стояли так – тесно прижавшись друг к другу, пока я наконец не успокоился.
– Извини… – начал я, отстраняясь, но Морган не дала мне продолжить.
– Никогда не извиняйся за то, что ты человек. У твоей тети инсульт – это, должно быть, страшно. – Она подняла на меня глаза и спросила: – Ты еще любишь меня, правда?
– Больше всего на свете!
Она приподнялась на носочки и поцеловала меня.
Морган не стала расспрашивать про состояние тети – видимо, решила, что я все сам расскажу, только позже. Вместо этого она показала в сторону полей и спросила:
– Значит, вот какая она – твоя ферма?
– Да. – Я улыбнулся, наблюдая за тем, с каким интересом она изучает окрестности.
– Здесь все не так, как я себе представляла.
– А как ты себе представляла?
– Не знаю. Я, пока тебя ждала, походила тут немножко. Мне кажется, я видела «фургоны переселенцев», о которых ты мне рассказывал.
Я проследил за ее взглядом.
– Верно. А за ними – теплица. В ней мы выращиваем рассаду или помидоры зимой.
– Она такая огромная…
– А будет еще больше! – гордо заявил я. – Нам постоянно приходится ее увеличивать.
– Это все принадлежит вам с тетей?
– Практически да.
Морган кивнула, ненадолго замолчала, а потом спросила:
– Как она?
Я рассказал о своем последнем визите к тете и о ее состоянии.
– Значит, с твоей тетей сейчас уже все хорошо, и ее скоро выпишут, дав рекомендации, что и как делать дальше?
– Да, именно так. Но есть кое-что, о чем я тебе не рассказывал…
Взгляд Морган был прикован к моему лицу.
– Ты имеешь в виду Пейдж?
Я кивнул, размышляя, с чего начать. Наконец взял Морган за руку и повел к сараю. Я понимал, что она озадачена, однако объяснять ничего не стал. Зайдя в сарай, я включил свет: лампы под потолком тихо зажужжали и залили все ослепительно ярким светом.
Часть сарая использовалась для хранения садового инвентаря, а остальное Пейдж переоборудовала в рабочее пространство. На первый взгляд там царил хаос, но он был строго подконтролен моей сестре, которая называла его художественным беспорядком. Большую часть мастерской занимали несколько столов, составленных вместе. Вдоль дальней стены на полках стояли пластиковые контейнеры, наполненные мелкими кусочками цветного стекла; десятки более крупных кусков стекла стояли вертикально, как книги. На стеллажах размещались коробки с подставками для ламп, сделанными мастером из Вирджинии, который изготавливал их по оригинальным эскизам «Тиффани». На большом столе стояли два абажура, оба почти готовые; на другом столе, поменьше, Пейдж работала со стеклом. Был еще стол с ящиками, где лежали инструменты для резки стекла, маркеры, медная лента, клей и припой – все, что могло понадобиться в работе.