В конце концов мы поднялись на второй этаж, переступили через содержимое бельевого шкафа, сваленное в коридоре, и зашли в мою комнату. Там наше внимание привлекла стопка детских вещей, пара маленьких кроссовок, а также книжка из моего детства «Вперед, Дружок!». На тумбочке стояла фигурка Железного человека, которую я никогда раньше не видел. По непонятной причине моя наволочка была замызганной, словно ее таскали по грязи, а проследив за взглядом Морган, я увидел на полу в ванной кучу окровавленных пластырей и следы засохшей крови на туалетном столике.
В комнате Пейдж все было еще страшней: ящики и дверцы шкафов были распахнуты, одежда и личные вещи вывернуты и разбросаны повсюду. На полке одного из шкафов – еще больше подчеркивая царивший вокруг беспорядок – стояла коробка с любимыми туфлями моей сестры от Кристиана Лабутена. Их когда-то давно подарил Пейдж ее муж Гэри.
В ванной Морган вздохнула при виде окровавленной футболки, комком лежавшей на полу, парика и эластичного бандажа на столике.
– Я больше не могу, – хрипло пробормотал я. – Чудовищно.
Я повернулся и быстро пошел по лестнице и вон из дома, где сел в одно из кресел-качалок на крыльце. Морган последовала за мной.
Наклонившись вперед, я крепко сцепил руки.
– Ты сейчас спрашиваешь себя, что здесь случилось? Что мы только что видели? – начал я. – Какое-то безумие, верно? Как только я вернулся, я сразу понял, что это значит. Пейдж была наверху – передозировка снотворным. Едва выжила. Сегодня утром я впервые смог с ней поговорить.
Морган побледнела.
– Несчастный случай?
– Нет. И не первая ее попытка самоубийства, – с трудом выдавил из себя я, чувствуя тяжесть каждого сказанного слова.
Морган сжала мои руки.
– Мне очень жаль, Колби. Даже не представляю, каково тебе сейчас.
На долгие несколько минут я закрыл глаза.
– Сейчас у меня полно вопросов без ответов. Например, когда я нашел Пейдж, ее рука была обожжена; что произошло? Я не знаю, почему в таком состоянии дом. Я не знаю, почему она не позвонила мне, когда у тети случился инсульт. Когда мне удастся поговорить с ней – нормально поговорить, – многое прояснится. Но пока придется ждать. Знаешь, что она мне сказала, когда увидела сегодня утром?
– Конечно нет.
– Что она рада, что я постригся. Мол, если бы я не постригся, она прилетела бы и обкорнала меня насильно. А потом она захотела узнать, как я смог ее найти.
Морган посмотрела на меня с недоумением.
– Пейдж думает, что я учусь в старших классах, – уточнил я.
– Не понимаю, – сказала Морган, нахмурившись.
Я сглотнул.
– У моей сестры биполярное расстройство. Ты знаешь, что это такое?
– Ты упомянул, когда рассказывал про свою маму – что у нее было такое расстройство, но для меня это темный лес.
Я сжал кулаки.
– Биполярное расстройство – это заболевание, при котором чередуются периоды мании и депрессии. В маниакальной фазе Пейдж почти не ест, не спит и работает на износ. Затем, когда мания проходит, наступает депрессия. Тогда Пейдж много плачет, ей в голову лезут мрачные мысли. Порой она склонна к суициду.
– И это сейчас произошло?
– Наверное, – ответил я. – У нас ситуация еще сложнее, потому что у Пейдж биполярное расстройство первого типа, то есть тяжелая форма заболевания. Время от времени у нее случаются психотические срывы, сопровождающиеся бредом и галлюцинациями. Вот почему она думает, что я еще учусь в школе. Именно поэтому ее врач сегодня попросил не навещать ее, пока состояние не стабилизируется.
– Ты ведь ее брат!
– Она сейчас в изоляторе, Морган. Если нынешнее ее состояние аналогично предыдущим, то она воображает, что недавно приехала в этот город, сбежав от мужа. В последний раз она была уверена, что ее сына Томми похитили. – На меня навалились отчаяние и усталость. – И она называет себя Беверли.
– Беверли?
Что я мог сказать? Что ненавижу генетику? Что корю себя за то, что отсутствовал на ферме, когда моя сестра больше всего во мне нуждалась?
– Беверли – ее первое имя. Она отказалась от него после смерти матери и стала Пейдж – по своему второму имени. Так ее все и зовут. Она становится Беверли только в такие моменты, как сейчас.