- Кейтлин, - сказала миссис Биско, - где вы с Роджерсоном познакомились?
Прежде, чем я успела ответить, раздался громкий звук бьющейся посуды, и кто-то судорожно вздохнул. Миссис Биско подняла голову, рассматривая что-то позади меня.
- На вечеринке, - быстро сказала я, чувствуя, что сейчас может грянуть гром. – Мы встретились на вечеринке.
- О, понимаю, - сказала она, будто бы не слыша меня, все еще высматривая что-то за моим плечом. – Он любит вечеринки.
Дверь открылась, и, обернувшись, я увидела Роджерсона. Он шел ко мне, улыбаясь. В моем мозгу пронеслась дикая мысль, что он здесь единственный, кому я симпатична или, по крайней мере, небезразлична. Один его вид действовал на меня успокаивающе.
- Эй, - он подхватил что-то с одной из тарелок и сунул в рот, - все нормально?
- Роджерсон, - вкрадчиво проговорила миссис Биско. – Ты извинился перед отцом?
- Да, - сказал он, все еще жуя. – Хм, а эти треугольные штуки вкусные.
- Пирог со шпинатом, - пояснила она для меня. – Всегда идет на ура. Приходится готовить не одну партию.
- Мы пойдем гулять дальше, хорошо? – Роджерсон взял меня за руку. Миссис Биско сделала еще глоток.
- Идите. Не задерживайтесь допоздна.
- Ладно, - и он повел меня прочь из кухни.
Когда дверь за нами закрылась, я поняла, насколько шумно там было – голоса, звон посуды, шипение сковородок и стук ножей. Сейчас мы словно нырнули в океан тишины.
Роджерсон провел для меня экскурсию по дому. Пожалуй, этот дом был самым большим жилым сооружением, что я когда-либо видела. Казалось, вы можете обежать его вокруг – и это будет хорошей утренней тренировкой.
Затем Роджерсон показал мне свою комнату. Идеальный порядок, ни одного комочка пыли, всё лежит на своем месте – от CD-дисков, расставленных в алфавитном порядке на полке над кроватью, до полотенец, сложенных на тумбочке у двери в ванную комнату. Это было место, в котором вы бы изо всех сил старались не нарушить этот порядок, я подумала было, что все это дело рук горничной, но первое, что сделал Роджерсон, когда мы вошли – плотно закрыл приоткрытую дверцу шкафа. Он следил за порядком сам.
Я спросила разрешения воспользоваться ванной, и, когда я уже хотела покинуть царство блестящих хромированных ламп и сантехники, в дверь комнаты постучали.
- Подожди там, - тихо сказал Роджерсон и уже пошел открывать, но дверь распахнулась сама, и я, осторожно выглянув, увидела отца Роджерсона – довольно пожилого мужчину, которого я уже заметила краем глаза сегодня, когда он шутил, окруженный гостями. Он не прошел в комнату, оставаясь в дверях, так что меня видеть он не мог.
- Я сказал тебе быть дома в семь.
Роджерсон покраснел и украдкой покосился на меня, явно не очень довольный тем, что я выглядываю из ванной, но сделать он ничего не мог. Выражение его лица заставило меня отступить на шаг и затаить дыхание.
- Отец, - начал он, - я…
- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – прикрикнул на сына мистер Биско и внезапно подошел к нему и отвесил Роджерсону оплеуху. Голова парня рефлекторно мотнулась назад, он поднял руку, защищаясь.
- Если я говорю тебе, что ты должен приехать туда-то и во столько-то, это значит, что ты делаешь, как я сказал. Ясно?
Роджерсон, прижав руку к голове, кивнул. Мой желудок сделал сальто. Наблюдая за этой сценой, я с трудом дышала.
- Мы все выяснили? – спросил мистер Биско строго. – Смотри на меня! – он схватил сына за руку.
- Да, - Роджерсон поднял голову. – Я понял.
- Хорошо, - отозвался отец. – Я рад, что мы все прояснили.
Он отпустил запястье сына, и вышел из комнаты.
Я стояла в ванной, разглядывая кафельный пол, пока за дверью его шаги не стихли. Черный квадратик. Белый. Как шахматная доска. Тишина.
Я тихо вышла в комнату. Роджерсон сидел на кровати, опустив голову и сцепив пальцы на затылке, даже не глядя в мою сторону.
- Роджерсон? – позвала я, подходя ближе. – Дай мне взглянуть.
- Не трогай меня, - тихо ответил он, поднимая голову. – Всё нормально.
Место удара покраснело, его глаза были темными от… боли? Гнева?
- Пожалуйста, - я коснулась его плеча.
- Не трогай меня, - он снова опустил голову.
Я осторожно отвела его руки, садясь рядом, и легонько погладила покрасневшую кожу, затем подула на нее, как миллион раз делала Кэсс, когда я разбивала коленки или ударялась локтями обо что-то.
- Не трогай меня, - почти прошептал он. – Отойди.
- Шшш, тише, - я словно убаюкивала младенца.
Роджерсон покачал головой, но я уже обняла его, осторожно поцеловав место удара, и опустила его голову себе на колени. Мы сидели в его комнате, и я перебирала его волосы, прислушиваясь к его дыханию, сперва прерывистому, а немного позже – размеренному.
Глава 7
Я ни словом не обмолвилась о том, что произошло у Роджерсона, но с того вечера мы были вместе. Никто из нас не произносил этого вслух, всё и так было ясно. В тот момент я словно почувствовала себя частью его истории и вошла в его мир, увидев, как отец бьет его, и теперь этот мир был и моим тоже. В следующий понедельник, выходя после тренировки из школы, я увидела Роджерсона, стоявшего у машины и курившего сигарету. Он ждал меня. Я не просила забирать меня, он просто приехал.
- О господи! – воскликнула Келли Брандт, когда мы вышли наружу. Они с Чедом недавно обменялись «кольцами дружбы», и теперь она беспрестанно говорила об этом, крутя свое на пальце то в одну сторону, то в другую. Увидев Роджерсона, она перестала терзать кольцо и уставилась на меня. – А что он здесь делает?
- Я же говорила тебе, у Кейтлин были необычные выходные, - сказала Рина, ткнув меня в бок. Я рассказала ей лишь о свидании, и, хоть ей и хотелось, чтобы мы обе встречались с футболистами, Рине понравилась идея о паре «Кейтлин+Роджерсон».
- Так это о нем ты говорила? – Келли выглядела шокированной. – Боже мой, Кейтлин, он же…
- Он же – что? – поинтересовалась Рина, кокетливо улыбаясь троим мальчикам, проходившим мимо. Все они были, как на подбор, высокими, темноволосыми, спортивного телосложения. Они заинтересованно оглядели Рину, один даже свернул шею, проходя рядом с ней. Роджерсон лениво наблюдал за ними на расстоянии, по выражению его лица было невозможно понять, о чем он думает.
- Ну же, Келли, скажи нам, - поторопила моя подруга, вопросительно глядя на Келли.
- Хорошо, - понизив голос, отозвалась та, - о нем ходит немало слухов. У него были проблемы, ну, вы понимаете. Полиция и так далее. У меня есть подруга, она учится в Perkins Day, так вот, она сказала, что…
Я не знала подругу Келли, и мне было безразлично, что она сказала о самом потрясающем парне в мире, который сейчас стоял возле машины и ждал меня. Он говорил мне о своих «длинных историях», значит, и скрывать тут было нечего – мне стоило лишь спросить. А раз так – какая разница, что там за «истории»? И, если честно, я была вовсе не прочь стать одной из них, этих «историй». С тех пор, как Кэсс ушла, мне было сначала плохо, затем очень плохо, а потом я поняла, что теперь могу пойти своей дорогой и стать, наконец, кем-то, а не просто младшей сестрой безупречной Кассандры О`Корин. И с Роджерсоном я действительно становилась. Пока что я еще не разобралась, нравится ли мне эта девушка, в которую я превращалась с ним, но, наверное, все же нравилась – так что в тот день я ускорила шаг, оставляя подруг позади.
Мы с Роджерсоном никогда не ходили на «свидания», во всяком случае, на такие, какими их принято представлять. С ним ты просто постоянно находишься в движении. Ездишь с места на место, с вечеринки на вечеринку. Иногда я оставалась в машине, но чаще выходила следом, и тогда он представлял меня своим знакомым. Парням из колледжа, живущим в общаге, пропахшей пивом. Женщине из трейлера за городом, не обращавшей никакого внимания на малыша Беннета, который сидел на полу и грыз пластмассовую пирамидку, пока она отдавала Роджерсону деньги за пакетик с белым порошком. И многим другим, чьи имена я не запомнила. Разные люди, разные лица, они сменялись с огромной скоростью, когда Роджерсон разъезжал по городу, выходные за выходными.