Мэттью, просматривая наши работы, назвал мамину фотографию «обещающей («Вы знаете, что цените в человеке!»)», работу Боу – «поразительно эмоционально». Дойдя до моей, он долго молчал, разглядывая снимок. Затем взглянул на меня.
- Ты знаешь этого человека очень хорошо.
- О, да, - отозвалась я, покраснев. Почему-то, разговаривая с Мэттью, я всякий раз смущалась. Он был ненамного старше и всегда вел себя невероятно дружелюбно: клал руку тебе на плечо, смеялся твоей попытке сострить. Боу говорила, что у него позитивная аура. – Это мой парень.
Мэттью снова опустил взгляд на фото.
- Судя по всему, - сказал он тихо, так, чтобы могла услышать только я, - ты знаешь его чуть лучше, чем ему бы хотелось.
Я тоже посмотрела на снимок, на глаза Роджерсона, вспомнив, какими темными они были. Почти черными от гнева.
- Да, - легким тоном постаралась ответить я. – Наверное.
Когда занятие закончилось, мы с мамой и Боу вышли на улицу. Они собирались отправиться по магазинам на финальный рождественский шопинг, я же ждала Роджерсона. На парковке было слишком холодно, так что я вернулась в холл Центра искусств и встала у окна, чтобы не пропустить машину Роджерсона. Где-то наверху играла ирландская музыка, и были слышны звуки чечетки. Интересно, как готовится к Рождеству Кэсс? Украшает квартиру? Печет печенье? Покупает елку?
- Кейтлин?
Я обернулась и увидела Мэттью, спускавшегося по лестнице в темно-зеленом пальто и сумкой на плече.
- Да, я еще здесь, - улыбнулась я.
- Тебя некому подвезти?
Ирландская музыка стихла, и раздались аплодисменты и смех.
- Нет, - я покачала головой. – Он просто опаздывает.
Мэттью кивнул и хлопнул в ладоши.
- Могу подождать с тобой, если хочешь, - предложил он.
- Ой, нет, не нужно, - быстро отказалась я. Музыка вновь заиграла, и холл наполнился стуком каблуков. – Все в порядке. Спасибо.
- Ладно, - он подошел к двери и взялся за ручку, затем остановился. – Знаешь, Кейтлин, у тебя талант к портретной съемке. Я был очень впечатлен твоей работой.
- Спасибо большое, - смущенно отозвалась я. – Я просто… Знаете, я не пыталась сделать что-то особенное и…
- Это замечательный снимок, - твердо повторил Мэттью. – Он, хм, очень живой. В нем есть что-то говорящее, и ты поймала этот момент. Отлично.
Я понимала, что на это нужно что-то ответить, но вместо остроумного или хотя бы какого-нибудь ответа я просто стояла и краснела.
- Спасибо, - сказала я еще раз, - Правда.
Он кивнул, улыбнувшись, и достал из карманов перчатки.
- Хороших тебе каникул.
- И вам, - отозвалась я, боковым зрением увидев, как машина Роджерсона въезжает на парковку. Мэттью взял меня за руку, и мои пальцы буквально утонули в его шерстяных перчатках. Он с улыбкой потряс мою руку, как мы с Кэсс делали в детстве, изображая рукопожатие взрослых.
- Счастливого Рождества, - сказал он. В этом было что-то очень милое – в его улыбке, в его пальто, даже в его смешных перчатках. Я чувствовала себя так безопасно с ним, хоть почти и не знала его, и мне совершенно не хотелось выходить из Центра искусств навстречу огням светофоров и холодному воздуху.
- Ладно, - он отпустил мою руку. – Еще раз с Рождеством, увидимся!
- Вообще-то, я тоже уже иду, мой друг приехал, - сказала я, и Мэттью придержал для меня дверь.
- Увидимся, Кейтлин, - махнул он на прощанье, когда я направлялась к машине.
- До свидания, - отозвалась я.
Роджерсон открыл мне дверь, все еще глядя вслед Мэттью.
- Кто это? – поинтересовался он, пока я застегивала ремень безопасности.
- Наш учитель, он ведет курсы, - ответила я. – А где ты был?
Роджерсон только покачал головой, объезжая парковку.
- Дейв пообещал дело на миллион баксов, но так и не появился. Я ждал его час.
- М-да, - протянула я, - ты, должно быть, был очень зол на него.
Он не произнес ни слова, посмотрев в окно с моей стороны поверх моей головы. Проследив за его взглядом, я увидела Мэттью, идущего по улице с сумкой на плече и убравшего руки в карманы пальто. Я уже хотела сменить тему разговора, но, посмотрев на Роджерсона, почувствовала какое-то напряжение. Он наблюдал за Мэттью, пока тот не скрылся за углом, а я почему-то думала о фотографии, что была в сумке на моих коленях: о выражении его лица, о черных голых деревьях позади него, о светло-сером, почти белом, небе.
Роджерсон молчал всю дорогу домой, а когда мы миновали наш почтовый ящик, как обычно, проехав чуть выше по улице, он просто отстегнул свой ремень, все так же молча глядя прямо перед собой. Я сцепила пальцы. Он просто в плохом расположении духа, это не моя вина. Дейв заставил его ждать, и он вышел из себя. К тому же, он не мог видеть, как Мэттью пожимал мне руку… или мог? Сейчас я просто выйду из машины, а завтра все будет хорошо. Ну конечно же. Разве может быть иначе?..
- Так, - внезапно услышала я голос Роджерсона, когда уже хотела открыть дверь, – что у тебя с тем парнем, Кейтлин?
- Ничего, - собственный голос вдруг показался мне странным, каким-то слабым и тонким.
- Я видел вас. – Его слова были отрывистыми, голос напряженным. – Не ври мне.
- Я не вру, - протестующе воскликнула я. – Я просто пожелала ему счастливого Рождества, и он пожал мне руку.
- Я сказал, не ври мне! – крикнул Роджерсон, и все пространство в машине словно задрожало от этих слов.
- Я не… - шепотом начала я, - Роджерсон, пожалуйста! Это ничего не значило, - я дотронулась до его руки. Он казался застывшим, словно статуя, его взгляд был направлен прямо перед собой, но, стоило моим пальцам коснуться его рукава, как его ладонь сжалась в кулак, а в следующее мгновение я сильно ударилась щекой о дверную ручку, ободрав кожу. Я с трудом могла открыть рот, но все же попыталась все объяснить еще раз.
- Роджерсон…
- Заткнись, Кейтлин.
- Но…
Он хлестнул меня по другой щеке, и мое лицо словно рассыпалось на тысячу осколков. Я прижала ладони к щекам, пытаясь не дать голове расколоться от пульсирующей боли внутри и снаружи.
- Это не моя вина, Кейтлин, - низким голосом проговорил Роджерсон. – Ты сама знаешь, что сделала.
Не в силах выдержать еще одного удара, я не сказала ни слова. Закрыв глаза, я снова сосредоточилась на списке вопросов из теста по истории. Главным секретом Роджерсона были только его глубокие знания обо всем на свете. Какой прибор используют моряки для измерения времени? Хронометр. В каком городе Италии была приготовлена первая пицца? В Неаполе. Я прислонилась горящей щекой к прохладному оконному стеклу и посмотрела на крыльцо нашего дома. На ступеньках стоял толстый пластиковый Санта, фонарики освещали подъездную дорожку, а на крыше гаража мы установили несколько фигурок оленей. В окне кабинета я увидела отца, сидевшего в кресле с газетой. Я закрыла глаза и мысленно попросила его выйти зачем-нибудь на улицу, увидеть машину, подойти и спасти меня от Роджерсона и от себя. Но он не услышал. Папа сложил газету и включил телевизор, как делал всегда, ожидая нашего с Кэсс возвращения.
***
Когда я вошла на кухню двадцать минут спустя, мама вынимала запеканку из духовки.
- О боже мой! – воскликнула она, едва увидев меня. Она поставила противень куда-то на стол и поспешила ко мне, на ходу вытирая руки о фартук, разрисованный маленькими рождественскими елочками, – Что произошло, Кейтлин?!
- Я упала, - моментально откликнулась я, когда она подняла мой подбородок и откинула волосы со лба, изучая мою щеку.
В машине Роджерсона, выкурив сигарету, я взглянула на себя в зеркало заднего вида. Мое отражение выглядело не так плохо: просто небольшое покраснение и пара легких царапин.
- Упала? – повторила мама, внимательно глядя на меня. – Джек, иди сюда! – позвала она. Я мотнула головой.
- Мам, все в порядке!