Это был пропавший бык. Животное лежало на открытом месте в десяти ярдах от ближайшей стены каньона. Очевидно, он был мертв уже несколько дней, так как хищники уже побывали здесь. Из его бока торчали куски вырванной плоти, а в коже зияли проеденные отверстия. Голова животного была отрезана.
Джеймс слез с лошади и подобрался ближе к быку. Снег был усеян кусочками черного меха, а вокруг шеи на земле застыло темное пятно крови. Джеймс услышал стук копыт, поднял голову и увидел, что в каньон скачет Пол. Джеймс помахал ему.
— Господи, — произнес Пол.
— Ты видел птиц? — спросил Джеймс.
— Должно быть, — ответил Пол. — Но я не придал этому значения: они всегда здесь. Ты нашел быка…
— Птицы нашли его еще на прошлой неделе.
— Да уж, — проговорил Пол, разглядывая окровавленную шею. — Боже мой.
— Кто-то сделал это как раз тогда, когда закончился сгон; долбаный мясник.
— Головы… — произнес Пол, и Джеймс кивнул. Он вспомнил, как нашел палки с четырьмя насаженными на них головами коров.
— Он не знает, что творит, — проговорил Джеймс и потрогал огрубевшую кожу на срезе. Джеймс понял, что тот, кто сделал это, использовал зазубренное лезвие: зубчатый охотничий нож или ржавую пилу. Срез был неровным, и на темном от запекшейся крови снегу были заметны крупинки ржавчины.
— Это крупный бык, — проговорил Пол. Он был управляющим ранчо и наверняка знал, сколько денег они потеряли из-за этого.
Джеймс размышлял о том, сколько же времени понадобилось тому, кто это сделал, чтобы отрезать голову столь здоровенному быку. Шел снег, но плохая погода, как видно, не стала ему помехой. Может, кто-то проходил мимо и заметил быка. Животное было убито выстрелом, и Джеймс осмотрел отверстие от пули. Птицы уже начали клевать здесь, но Джеймс отчетливо видел, что пуля была выпущена из охотничьей винтовки винчестер.
— Кто это сделал? — спросил Пол.
— Я не знаю.
— Должно быть, это тот же самый псих.
Джеймс огляделся по сторонам. Кто-то фотографировал его стадо, кто-то убивал животных и тем самым дразнил Джеймса. Где теперь еще появится голова? Дейзи говорила о том, что на этой земле живут духи, но Джеймс знал, что в этом каньоне обитал мясник. Джеймс ощущал запах крови и сосновой смолы. Он задумался о том, умеют ли призраки пользоваться ножами.
— Тот, кто ненавидит животных, — проговорил Пол.
— Тот, кто ненавидит меня, — ответил Джеймс.
Завещание, должно быть, у Далтона в сейфе. Луиза отчаянно противостояла искушению заглянуть туда. Осмотреть письменный стол и бюро — одно дело, но теперь она была настроена серьезно. Луиза находилась в их спальне и разглядывала портрет Розалинды. Картина была старой и очень красивой. Розалинду нарисовал какой-то известный художник еще тогда, когда она жила на востоке страны. Далтон частенько говорил, что этот портрет достоин какого-нибудь музея, и, когда Джеймс согласится, он передаст картину в дар Музею изобразительного искусства в Ларами. Уж Розалинде явно бы это понравилось.
Далтон спал в кресле-каталке, и Луиза по пути в кабинет вглядывалась в глаза Розалинды на других портретах: они смотрели на Луизу с высокомерием и превосходством. У Розалинды были яркие голубые глаза, словно пара бесценных, невиданной красоты сапфиров. Ее темные каштановые волосы аккуратно лежали на макушке, открывая на обозрение тонкую элегантную шею. Луиза и Розалинда были противниками, старыми врагами. Уже много лет Луиза спала в одной спальне с этой давно умершей надменной особой, которая непрерывно смотрела на нее, и теперь у Луизы было такое противное чувство, что Розалинда смотрит ей прямо в душу.
— Тебе-то что? — произнесла Луиза, глядя на Розалинду; ее глаза горели. — Теперь это мой дом.
«А вот и нет, — казалось, говорила Розалинда. — Просто загляни внутрь сейфа, и сама увидишь, что я права».
Далтон сопел, вскрикивая во сне. Элма была внизу и готовила ему обед. Луиза снова взглянула на Розалинду. Она умерла молодой: ей было чуть больше тридцати, а на этом портрете выглядела немного моложе. Розалинда и близко не прожила с Далтоном так долго, как Луиза: не заботилась о нем, когда он болел; ей не пришлось смотреть, как Далтон терял опору под ногами, когда начала прогрессировать болезнь Альцгеймера. Ее не было здесь даже тогда, когда исчез ее внук.
— Я заслуживаю этого, — прошептала Луиза, дотронувшись до золотой рамы портрета.
«Посмотрим, чего ты заслуживаешь», как бы ухмылялась в ответ Розалинда. Луиза убрала в сторону ее самодовольное лицо, отодвинув картину и открыв доступ к сейфу. Ее руки дрожали, как будто она была воровкой, как, очевидно, и думала про нее Розалинда. Луиза подула на пальцы, стараясь припомнить комбинацию цифр.