— Сейдж называла тебя Джейком сама, так ведь? — спросил Джеймс. Его сердце грозило выскочить из груди.
— Да, — ответил молодой человек и нахмурился.
— Она узнала.
— Узнала что? — спросил Дэвид.
— Эй, — Пол стал белее снега, — парень признал, что ошибся. Давай…
— Тебе сказали, что они усыновили тебя, не так ли? — продолжил Джеймс.
— Да, — ответил мальчик, поднимая глаза.
Джеймс подумал о Дейзи и двух своих детях, о том, как они могли бы жить все вместе. Джеймс больше не смог сдерживаться, огонь внутри бушевал со страшной силой, обжигая сердце, глаза, все внутренности. Джеймс посмотрел на Пола, запрокинул голову и закричал:
— ЗАЧЕМ?!
— Джеймс, — произнес Пол. Его голос был ровным, как всегда. Много раз, когда Джеймсу было плохо, когда он был охвачен гневом, когда расстраивался или был на грани помешательства, этот голос всегда успокаивал его. Пол был его другом, лучшим и единственным другом. Джеймс все еще думал, что Пол найдет выход; он это чувствовал.
— Ты забрал нашего сына, — проговорил Джеймс. Эмоции захлестывали его.
— Джеймс, оставь это…
— Ты забрал Джейка. — Джеймс схватил Пола за горло, стараясь сломать ему шею.
— Остановись, господи боже… Джеймс, отпусти, — прохрипел Пол, стараясь вырваться. Он хотел нанести удар, но Джеймс поймал его руку и дернул ее вниз. Повалив Пола на землю, он вжал его голову в снег. Пол старался добраться до глаз противника руками, но Джеймс просто отбивал их. Джеймс молотил по лицу Пола кулаками, вспоминая, как тот улыбался ему все эти годы, предлагая утешение, свою дружбу и сочувствие.
— Ты… — выдавил Джеймс, отправляя кулак в зубы Пола.
— Джеймс, остановись, — произнес Пол, харкая кровью.
— Ты разрушил мою семью, Пол, — кричал Джеймс, — и я клянусь, что убью тебя.
Пол выждал момент, когда Джеймс готовился нанести очередной удар, и, высвободив одну руку, ударил Джеймса по ребрам. Затем он попытался вывернуться, но Джеймса наполняла просто нечеловеческая сила, и он снова повалил Пола в снег.
Джеймс выхватил нож. Его рука оказалась в крови, и он посмотрел на рукоятку. Она была темно-красной и липкой от крови, как и кулак Джеймса. Это была кровь ребенка Сейдж, ее мальчика, который родился мертвым. Это была кровь другого Джейка, и ее вид остановил руку с ножом. Джеймс не стал убивать Пола, потому что, хотя маленький мальчик и умер, был еще один, кто выжил.
Поднявшись со снега, Джеймс посмотрел вниз, на Пола — его лицо опухло и было все в крови. Пол лежал на снегу, даже не пытаясь пошевелиться. Джеймс знал, что ему еще предстоит вытянуть из него подробности всей истории, но сейчас это было не важно. Он повернулся к юноше.
Парень сердито смотрел на Джеймса. Он явно не был избалован излишним комфортом. Скорее всего, он прожил в этой машине довольно долго. Джеймс глубоко вдохнул и шагнул к нему навстречу. Дэвид старался не смотреть на него. Его взгляд скользил по горам, задерживался на поле, следил, как снег падает в желоб с медленно текущей водой. Он не смотрел только на Джеймса.
— Джейк. — С невероятным трудом Джеймс снова произнес это имя.
— Нет, — ответил парень.
— Да.
Мальчик отчаянно покачал головой.
— Твоя сестра узнала, — произнес Джеймс.
Молодой человек выпрямился, но не произнес ни слова.
— Сейдж поняла.
— Она просто так подумала, — прошептал он.
— Джейк.
Мальчик смотрел на желоб. Снег пошел сильнее и ложился на воду легкими перышками. Юноша следил за ними как завороженный. Джеймс подошел к желобу, зачерпнул в ладонь воды и выпил. Пол три года назад поставил сюда небольшой насос, чтобы вода не замерзала.
— Засуха кончилась, — произнес Джеймс.
— Что? — спросил парень.
— Ты ведь был здесь этим летом. Стояла такая засуха, что пришлось привозить воду.
— А…
— Но теперь засуха кончилась, — повторил Джеймс. — Все кончилось, Джейк. — Джеймс обнял его за плечи, чтобы отвести домой.
Они увидели Дейзи, которая бежала к ним по двору. Ее щеки раскраснелись, медные волосы развевались на ветру. На ней не было ни свитера, ни шапки. Дейзи подлетела к мальчику, но остановилась, увидев Пола, лежавшего в снегу. Затем ее взгляд вернулся к молодому человеку, и она выжидающе посмотрела на Джеймса.
— Дейзи… — пробормотал он лишь ее имя, потому что был не в состоянии что-либо говорить.