Только как ей сопоставить их все вместе?
– И что? – спросила она.
Элвер моргнул.
– Это могучий фетиш. Он может исцелять; он… кровь, которая заключена в нем, исцелит весь наш лес.
Ну, Лусвен, спасибо, подумала Эш, снарядила ты меня на славу.
– То есть, ты говоришь, эта штука избавит вас от власти этой, как ее там.?
Элвер кивнул.
– Ну так возьми ее, – сказала Эш. – Она твоя. А теперь ты оставишь меня в покое, чтобы я могла…
Она умолкла, заметив выражение лица Элвера. Глубочайший ужас был на его лице.
Спустя мгновение Эш услышала скрип шагов по снегу за своей спиной.
Элвер бросил взгляд на гранат, вскочил на ноги и бросился бежать. Исчез.
Точно так же, как Лусвен.
Дрожа при одной мысли об этом, но зная, что у нее нет такой возможности, как у Элвера, так удачно исчезнуть, Эш начала оборачиваться.
К ней приближалась ожившая картинка с карты основания из расклада Кэсси.
У Я-вау-тсе была самая бурая и морщинистая кожа из всех, кого видела Эш. На ней было то же самое кожаное, расшитое бисером платье с меховой оторочкой, которое было на ней на той карте. Глаза же ее в жизни были еще страшнее – глубокие, бездонные бурые колодцы, омуты темной воды, у которых нет дна. Маленькие раковинки и бусины, вплетенные в ее волосы, тихо побрякивали в такт ее шагам – она подходила и становилась над Эш.
Маленькие снежные вихри плясали у ее ног, хотя Эш не чувствовала никакого ветра. Женщина-дух в одной руке несла свой посох с оперенным набалдашником. В другой руке у нее была лягушка.
Она говорила что-то, но слова ее были совершенно непонятны. Искорки засверкали в глубине ее глаз, и у Эш зашумело в голове, а когда женщина-дух заговорила снова, Эш поняла ее.
– Так, – сказала Я-вау-тсе, – что это у нас тут?
В воздухе послышался тихий рокот. Эш приписала его грохочущему ритму своего пульса, но вскоре поняла, что он исходит откуда-то извне. Это было похоже на раскаты далекого грома.
Или на барабанный бой.
Эш медленно поднялась на ноги:
– Я…
– Однако, вы, я вижу, – родственницы, – сказала женщина-дух, а у Эш во рту все словно онемело, и она не могла выговорить ни слова.
– Родст-т-венницы? – выдавила Эш.
– Дальние, но родственницы, – заверила Я-вау-тсе. – Успокойся, дитя.
Я ничего тебе не сделаю.
Да? – подумала Эш. Тогда почему же у нее такое чувство, будто она вот-вот умрет?
Даже в парке, штанах и ботах, с длинным шарфом, обмотанным вокруг шеи, Эш вдруг поняла, что замерзает. Что-то исходило от женщины-духа – что-то вроде невидимого холодного огня, который пронизал Эш до костей, промораживая их насквозь. Теперь она понимала, что чувствуют элверовские замороженные деревья. И она еще должна была предложить ей себя!?
Вспомни о Нине, сказала она себе. Нина не такая, как она. Если что-то случится с ней, это не будет большой потерей для мира – кто-то вообще пожалеет о ней? – а вот Нина… У Нины еще все впереди. Она одаренная и способная.
Не то, что я, подумала Эш. У меня нет ничего.
Все, что у нее было – это злость. И ее утрата.
– Я… – сказала она. – Я пришла… предложить вам обмен.
Брови Я-вау-тсе вопросительно поползли вверх.
– На меня. Возьмите меня вместо… вместо моей кузины. Чтобы… ну, вы знаете…
Барабанный бой, казалось, стал громче, но теперь Эш была уверена, что это всего лишь шум крови в ушах.
Я-вау-тсе показала ладонь с лягушкой:
– У меня уже есть то, что мне нужно, – ответила она.
Эш посмотрела на существо, лежавшее на ладони женщины-духа, ничего не понимая.
Лягушка, казалось, была в спячке – маленькое, слабое, сморщенное существо на ладони еще более сморщенной. Но тут она пошевелилась, глаза раскрылись, и Эш увидела эти глаза.
На долгое, убийственное мгновение ее сердце замерло.
О, боже…
Это была Нина, пойманная в них. Нина, пойманная в теле лягушки, как раньше она оказалась пойманной в теле волчицы.
Поиск тотема…
– Н-но…
Я-вау-тсе издала короткий острый смешок, похожий на «йип-йип-йип» койота.
– Иди домой, дитя, – сказала она.
И, не успела Эш ничего ответить, женщина-дух прошла совсем рядом, едва не задев ее, направляясь к своей башне, и снег завивался ей вслед.
Барабанный бой все доносился – он снова стал похож на раскаты далекого грома. Он стихал.
Эш онемело смотрела вслед женщине-духу. Не так все должно было выйти.
Лусвен не говорила ничего о том, что Я-вау-тсе может отказаться…
– Ты не можешь меня не взять! – крикнула она.
Я-вау-тсе даже не обернулась, не подала виду, что она что-то услышала.