Жагель Иван
Страна игроков
Иван Жагель
Страна игроков
Глава I
Самоубийство всегда некстати
1
Сообщение о том, что президент компании "Русская нефть" сорокапятилетний миллионер Андрей Лукин застрелился прошедшей ночью у себя на даче, Виктор Ребров услышал по радио, по дороге в редакцию.
Канал, на который Виктор настроил приемник своей старой, измученной московскими дорогами "Лады", был музыкальным, и поэтому весь обзор новостей продолжался не более минуты. Информация же о самоубийстве Лукина вообще заняла несколько секунд и в устах развязного, пошловатого ведущего больше походила на забавный эпизод из жизни богатых, чем на трагическую новость. Не придумав ничего лучшего, этот парень с радиостанции повторил банальную шутку, набившую оскомину в середине девяностых годов, в разгар экономических реформ в России, когда громадные состояния делались в течение нескольких месяцев и так же быстро проматывались: "У богатых - свои причуды!" Он явно упивался собственным остроумием.
Реброва едва ли можно было назвать слишком чувствительным человеком, и все же, услышав новость, он невольно притормозил, чуть не спровоцировав аварию. За спиной послышался визг тормозов, а затем яростные автомобильные гудки. Даже не обернувшись, он свернул к тротуару, вызвав новую какофонию звуков.
Во всей этой истории с самоубийством известного бизнесмена имелась одна существенная деталь: во вчерашнем номере газеты "Народная трибуна", где Ребров работал корреспондентом экономического отдела, была опубликована его громадная статья, посвященная именно компании "Русская нефть". Материал содержал немало интересных фактов, которые могли бы заинтересовать прокуратуру. Однако в смутные времена реформ вся жизнь в стране была настолько криминализирована, что представить себе, будто кого-то заставила застрелиться острая газетная публикация, было так же трудно, как поверить, что в середине девяностых деловую репутацию в России защищали на дуэли.
Тем не менее, несмотря на отсутствие прямой связи между самоубийством президента крупной компании и опубликованной статьей, ощущение грядущих неприятностей прочно засело в затылке у Виктора. И всю оставшуюся до редакции дорогу он размышлял о превратностях судьбы, каждый раз дающей человеку затрещину, как только он начинает воображать о себе слишком много.
Дело в том, что статья о компании "Русская нефть" была первой по-настоящему заметной публикацией Реброва за те полгода, что он работал в "Народной трибуне". Попав в редакцию в силу целого ряда случайностей и имея за плечами лишь опыт работы в районной газете, он долго пробавлялся небольшими заметками, гонялся за новостями по пресс-конференциям, искал свою тематическую нишу, которая позволила бы ему публиковаться часто и заметно. На сбор фактов о нефтяной компании он угробил почти месяц, надеясь, что эта статья будет для него переломной. "И, кажется, - подумал с иронией Виктор, - она и в самом деле станет для меня такой".
2
Редакция "Народной трибуны" располагалась в большом сером здании, в самом центре города. В этом были свои плюсы и свои минусы: с одной стороны, все необходимое для журналистов находилось под рукой - Дума, важнейшие министерства, Елисеевский магазин с его роскошным винно-водочным отделом, куда любили забегать сотрудники редакции, с другой - все труднее и труднее было находить в центре Москвы место для парковки. И автомобилей в городе становилось тем больше, чем слезливей были в газетах причитания о тяжелых последствиях для народа экономических реформ.
Редакционная стоянка, как всегда, была забита, и Виктору пришлось изрядно покрутиться по переулкам, прежде чем он сумел поставить машину. Пройдя через просторный вестибюль, всегда заполненный людьми, и показав охраннику журналистское удостоверение, он поднялся на лифте на шестой этаж, где находились экономические отделы "Народной трибуны".
Свой кабинет Виктор делил с обозревателем отдела экономики Игорем Стрельником, который был лет на пять моложе, но занимал в редакции прочное положение и считался одним из ее "золотых перьев". Да и в целом, если Ребров с большим трудом познавал хитросплетения взаимоотношений в столичной журналистике, то для Стрельника это была родная среда. Его отец уже много лет работал редактором крупной московской газеты, а мать была довольно известной поэтессой. Игорь вырос в доме, стоявшем в самом центре Москвы, с детства был знаком со многими литературными знаменитостями, а свои первые студенческие заметки публиковал не в университетской многотиражке, а в газетах многочисленных друзей отца - тоже маститых журналистов. К своим нынешним тридцати годам он представлял собой симпатичного, остроумного, циничного человека, за спиной которого было прекрасное образование, приличный стаж работы в столичных изданиях и короткая, бурная, но очень неудачная женитьба.
Когда Ребров зашел в комнату, Игорь просматривал газеты. Он всегда не читал их, а именно просматривал, не считая нужным тратить на это много времени.
- Интересную заметку я нашел, - не здороваясь, сказал он Реброву. - В рабочем клубе "Монолит" устроили благотворительный бал. По смыслу это такая же абракадабра, как "дворянское собрание Советского района". Очень забавный результат может получиться от совмещения дореволюционных придворных традиций с нашим еще крепким коммунистическим бытом. - Он смял газету, швырнул ее в корзину для бумаг и добавил: - Кстати, тебя искал Хрусталев. Загляни к нему.
- Хорошо, - кивнул Виктор.
Но прежде чем идти к своему начальнику - редактору отдела экономики Роману Хрусталеву, Ребров решил побольше узнать обо всем, что было связано с самоубийством президента компании "Русская нефть". Самым простым способом сделать это был бы звонок в саму компанию.
Помимо погибшего Андрея Лукина, Ребров общался там при сборе материала с начальником управления общественных связей Анной Игнатьевой - холеной, красивой стервой, всегда предельно вежливой, но, казалось, напрочь лишенной каких-либо эмоций. Во всяком случае, когда Ребров пытался с ней шутить, появлявшаяся на ее лице вежливая гримаса могла обозначать все, что угодно, только не чувства. Но потом Виктор пришел ко вполне резонному выводу: после вчерашней статьи в "Народной трибуне" и ночного самоубийства Лукина его звонок будет воспринят Игнатьевой, да и любым другим человеком в компании, мягко говоря, без энтузиазма. И то, что он сам мысленно связал эти два события - самоубийство и статью, - его очень разозлило.
Подумав немного, он решил позвонить Владимиру Медведеву - бывшему вице-президенту "Русской нефти", полгода назад перешедшему в небольшую торговую фирму, которая занималась оптовой поставкой в Москву куриных окорочков. На него Ребров вышел почти случайно: изучая документы компании годичной давности по экспорту нефти, он заинтересовался человеком, чья фамилия стояла в конце одного очень любопытного контракта. И когда Виктор разыскал Медведева, тот охотно пошел на разговор.
С первых же минут встречи Ребров понял причины такой открытости своего собеседника. Было ясно, что нефть на куриные окорочка Медведев поменял не по своей воле - то ли его выгнали из компании, то ли он сам вынужден был уйти под давлением каких-то неблагоприятных обстоятельств. И за это он хотел отомстить всему человечеству сразу. В каждом его слове чувствовалась злая ирония в адрес недавних коллег; казалось, экс-вице-президент сам напросился на встречу с журналистом, чтобы излить накопившуюся желчь.
Виктор хорошо помнил, как это было. Они встретились в тесном офисе Медведева, расположенном в маленьком двухэтажном особняке еще дореволюционной постройки в переулках Замоскворечья. Фундамент под одним углом здания начал оседать, отчего изнутри по штукатурке шли глубокие трещины, кое-где открывавшие крест-накрест прибитую дранку. Два маленьких окна, выходившие на глухую стену, перекосились и приобрели ромбовидную форму, как на картинах футуристов. И история, которую поведал хозяин кабинета, тоже была футуристической.
- Частная компания "Русская нефть" возникла на месте бывшего государственного внешнеторгового объединения, занимавшегося в том числе и экспортом нефти. Это объединение просто приватизировали, - рассказывал Медведев, прикуривая одну сигарету от другой.