Ситуационисты в большинстве своем осознавали, что их проекты переустройства города невозможны без социальной революции. Щегловский проект города под водопадом Виктория исходил из того, что осуществлен он будет после освобождения Родезии от британского владычества (водопад находится на границе Замбии и Зимбабве, тогда — британских колоний Северная и Южная Родезия) и жизнь в городе должна быть максимально приближена к традиционной жизни местного населения. Щеглов предполагал, что именно это — стремление пожить жизнью простого африканца, почти без «благ западной цивилизации», под сводом падающего над головой великого водопада, должно привлекать в город людей западного мира, и такой шоковый опыт должен открывать в них новые творческие способности. Естественно, предполагалось, что мировая социалистическая революция уже произошла, финансовые вопросы отсутствуют по причине ликвидации денег, и в город попадают не те, у кого толстый кошелек, а те, кто по причинам творческого характера нуждается в таком опыте. Медики будущего, считал Щеглов, будут прописывать своим пациентам поездки в этот город подобно морскому путешествию и т.п.
Точно так же и знаменитые проекты ежегодных архитектурных «революционных праздников» в Париже предполагали, что мировая революция уже совершена. Ежегодное воссоздание из легких композитных материалов Бастилии, а затем торжественное ее разрушение 14 июля, равно как и аналогичное ежегодное сооружение и свержение Вандомской колонны 16 мая, могли осуществляться только при условии полного игнорирования вопросов экономической целесообразности. А ведь был еще проект засевать ежегодно пшеницей Елисейские поля — с тем, чтобы вид колосящихся хлебов оказывал умиротворяющее и вдохновляющее воздействие на детей и лиц творческого труда. При этом предполагалось, что урожай собираться не будет, и осыпающиеся хлеба в конце концов сами по себе естественным путем будут воспроизводиться из года в год...
Таким образом, ситуационистский урбанизм распадается на три блока. Во-первых, это проекты из области «бумажной архитектуры» и «бумажного градостроительства» — нереалистичные и, видимо, в принципе не предназначенные для воплощения в жизнь. Похоже, они оказали воздействие только на научно-фантастическую литературу и, через ее посредство — на кинематограф.
Во-вторых, это своеобразное психологическое и эстетическое восприятие города. Этот блок ситуационистского урбанизма, безусловно, оказал воздействие на позднейшую эстетическую и философскую мысль, в первую очередь, во Франции, США и странах Бенилюкса — причем иногда опосредовано или неявно.
В-третьих, это ситуационистская критика современного западного города — во многих отношениях оказавшаяся исключительно проницательной, точной и даже пророческой.
Наверное, есть смысл также указать, что первый блок восходит в основном к сюрреализму; второй — к французскому экзистенциализму, персонализму и, в меньшей степени, к фрейдизму и структурализму; третий — к марксизму и, в меньшей степени, к эрджементализму и экстернализму.
31 марта — 1 апреля 1999
Преодоление постмодернизма.
Сидиромов и другая проза Алексея Цветкова. — М.: Гилея, 1999. — 112 с. 1000 экз.
Алексей Цветков. Анархия non stop. — М.: Анархитс, 1999. — 223 с. 1000 экз.
Речь идет не об известном поэте и переводчике Алексее Цветкове, живущем сегодня, кажется, в Праге. Автор представляемых книг — другой Цветков, тезка и однофамилец первого, человек тоже хорошо известный, но — в других кругах. В тех случаях, когда аудитории Цветкова-первого и Цветкова-второго хотя бы частично пересекаются, наш Цветков часто выступает под именем «Алексей Цветков-младший».
Хотя Цветкову лишь двадцать пять лет, он уже успел побывать в основателях и лидерах по меньшей мере трех молодежных политических организаций (Комитет культурной революции (ККР), Фиолетовый Интернационал и «Студенческая защита»), издавал собственные газету и журнал, выступал как писатель, художник и политический теоретик, побывал под следствием по обвинению в «организации массовых беспорядков и заговоре с целью захвата власти», неоднократно участвовал в уличных беспорядках (в том числе дважды — в центре Москвы), дрался с омоновцами и трижды получал в результате тяжелые сотрясения мозга (первый раз — будучи лидером ККР — еще от советских милиционеров, последний — будучи лидером «Студенческой защиты» — уже от антисоветских, ельцинских). Побывал ответственным секретарем газеты «Лимонка». Выпустил книгу прозы «THE» с предисловием Эдуарда Лимонова. Вел программу на радио, которую закрыли по указанию из Кремля. Читал лекции о революции в созданном Дугиным «Евразийском университете». Был выслан с территории Украины за «антигосударственную деятельность экологического характера». И т.д. В общем, много успел. Стал своего рода легендой. К книге «Анархия non stop» Цветков приложил отрывки из тринадцати разных публикаций о себе, среди которых помещен и отрывок из абсолютно бредовой статьи Антона Бильжо (сына другого Бильжо, более известного) в «Русском телеграфе», где Цветкову приписано вообще бог знает что: пять судимостей, двадцать приводов и «разрушительная притягательная сила для учеников старших классов спецшкол и студентов первых курсов вузов».