* шарахнулся назад, но наткнулся на кого-то третьего. Он оглянулся и увидел высокого мужчину с грустными глазами, чем-то неуловимо напоминавшего Доброго Дядю.
— Да, — сказал негромко мужчина с грустными глазами. — Вы арестованы, *.
Двое первых вышли из кухни.
— Но почему?! — с мукой выкрикнул им *.
— Видите ли, — сказал мягко мужчина с грустными глазами и взял * за локоть, — ваша жена показала, что вы являетесь одним из руководителей подпольной революционной организации...
Машина вырулила в туннель и остановилась перед металлическим занавесом. С тихим и ровным гудением занавес пошел вверх. * видел эти занавесы и раньше, но никогда не видел, чтобы они открывались.
— Куда мы едем? — тихо спросил он.
— За Город, — так же тихо ответил мужчина с грустными глазами. — К Городской Бойне, — и, помолчав, добавил: — Номер пять...
Машина вынырнула на свет и оказалась на узком серпантине среди высоких стен.
Начался длинный спуск.
После долгих витков, от которых у * даже закружилась голова, машина вдруг вырвалась из лабиринта на открытую площадку, и * понял, что очутился за Городом.
За Городом он прежде никогда не был, как, впрочем, и все, кого он знал.
Машина остановилась. * увидел в окошко странную картину. Прямо перед ним на большой цементной площадке стояло несколько таких же машин. Чуть дальше серел какой-то бетонный бункер небольших размеров. Отверстый дверной проем зиял чернотой. С одной стороны высоко-высоко вздымался уступами Город. С другой — не пройти и тридцати шагов — виднелся высокий забор с колючей проволокой. Забор тянулся, казалось, от горизонта до горизонта — по периметру Города.
— Что это? — спросил он своего спутника, кивнув на бункер.
— А это и есть Бойня.
— Такая маленькая? — *, оказывается, не потерял еще способности удивляться.
— Всё под землёй...
— А...
— Всё! — прервал его мужчина и открыл дверцу. — Вот ваш покровитель. Он вам всё и объяснит.
* выглянул.
У дверцы стоял Добрый Дядя.
— Вылезайте, — сказал он радостно. — Приехали!
— Забирайте его, коллега, забирайте! — весело крикнул из машины мужчина с грустными глазами. — А то он меня уже измучил. Представьте, сказал мне всего четыре предложения, и все четыре — вопросительные! Он и пятое бы сказал, да я его остановил. В жизни не видел столь любопытного субъекта.
Добрый Дядя рассмеялся.
— Вылезайте же, *, вылезайте — у меня есть для вас приятные новости...
Он откашлялся.
— Ну, — сказал он, снимая с * наручники, — рад сообщить вам, что дело вашей организации завершено. Ваше персональное дело рассмотрено чрезвычайным трибуналом — тройкой (в лице одного человека) — и вы осуждены всего — всего, — подчеркнул он, подъяв палец кверху, — к пяти годам лагерей общего режима. Суд учел ваше чистосердечное раскаяние, личные жертвы и активную помощь следствию в деле раскрытия этого гнусного преступления. Так что вы счастливчик. Поздравляю.
— Спасибо, — потрясенно молвил *. Он еще не осознал толком случившегося: слишком много событий произошло за день.
— Скажите, — вдруг спросил он, — а как это: тройка в лице одного человека? И кто был этот человек?
— Ну вообще-то я, — сказан Дядя, скромно потупившись. — А вы и правда не в меру любопытны. Что вы хотели вытянуть из моего коллеги?
— Я хотел спросить его про забор, — пролепетал *.
— Забор? Это граница.
— Какая граница?
— Ну как какая... Государственная, понятно. По эту сторону — наша территория, а там — уже чужая. Территория зарубежных сил, враждебных идеям законности, порядка, цивилизации, иерархии, частной собственности, представительной демократии, религии, свободного предпринимательства, правового государства — и государства вообще... Чистый ад, — подумав, добавил он.
— Но ведь это же в двух шагах от Города! — ужаснулся *. — Или это только тут?
— Ну что вы — везде. Кое-где даже ближе подходит.
— Широка страна моя родная , — пробормотал неосознанно *. — Много в ней лесов, полей и рек...
Добрый Дядя посмотрел на него с сомнением, словно пытаясь что-то разглядеть. Но, должно быть, не разглядев, успокоился и сказал:
— Ого, какие вы песни знаете! Это вы что же, на подпольных ваших сборищах давно забытые коммунистические песни пели? Шучу, шучу, — Дядя рассмеялся. — Вообще-то, — добавил он скорбно, — мы, конечно, агонизирующее образование. Если бы не Договор об обмене и поставках — да-авно бы уже загнулись.
— Какой договор? С кем? — не понял *.