Хотелось надеяться, что через сутки она будет на Валгре, но надежды надеждами, а действительность с ними считается редко.
Валуны отбрасывали аккуратные округлые тени. Все окружающее казалось слегка зеленоватым. Взглянув на свои обнаженные руки, Тина увидела, что даже ее загорелая кожа в свете здешнего солнца приобрела легкую прозелень. Вечернее небо на западе изумрудно светилось. Слабые порывы бриза приносили целый букет незнакомых приторно-гнилостных ароматов, не имеющих ничего общего с обычным запахом моря. Тина уже могла различить отдельные волны – громадные, поблескивающие в косых зеленоватых лучах, они перемещались с ленцой, словно бы нехотя, причем системы в этих перемещениях не было никакой: одни ползли налево, другие направо, одни к берегу, другие к горизонту.
Ей хотелось выкинуть туфли: для грязных коридоров улья те еще годились, но здесь только замедляли темп ходьбы. Кожа киборга обладала повышенной эластичностью и упругостью, иначе бы не миновать волдырей на пятках. Но если придется ходить по колючкам или по лужам кислоты, лучше плохая обувь, чем никакой… Тина остановилась на компромиссном решении: сбросила туфли и запихнула в карманы штанов. Теперь можно и бегом, ничего не мешает. Нагретая солнцем россыпь камней под босыми ступнями – это приятно; следует только следить, чтобы никто тебя за ногу не цапнул.
Движение вдали, на северо-западе: из-за скопления валунов вышел человек. Человек?.. На таком расстоянии не разобрать, но держится вертикально. Одежда – нечто вроде свободно ниспадающего длинного плаща. Человек направлялся к морю. Шел он медленно, время от времени останавливался. Тина повернула к нему, на бегу обдумывая, как объяснит свое присутствие здесь. Возможно, это кто-то из персонала, обслуживающего установку? В сторону Тины он не смотрел, даже головы ни разу не повернул.
Вдруг он остановился, сбросил плащ и остался в облегающем костюме. Или вообще без костюма? Нет, все-таки одет – на одежде искрится множество блесток. Оставив плащ на земле, двинулся к морю. Искупаться надумал?
Он вошел в темную субстанцию по колено, потом по пояс и остановился. На него медленно надвигалась громада волны. Тина побежала быстрее, но волна опустилась на купальщика раньше, чем она выскочила на широкий песчаный пляж. Кем бы ни было это существо, его уже нельзя было спасти.
Накрывшая купальщика волна застыла в десятке метров от кромки пляжа темным стекловидным горбом. В ее толще белели какие-то нити, они густо оплели того, кто находился внутри. На всякий случай Тина отступила от «моря» подальше. Надо полагать, она стала, свидетельницей самоубийства. А эти «нити» – хищные обитатели студнеобразной среды или пищеварительные органы гигантской живой твари, лишь издали похожей на водоем? В полупрозрачной толще студня виднелись и другие предметы – округлые, веретенообразные, лентовидные, некоторые из них двигались, некоторые висели неподвижно. На присутствие Тины «море» не реагировало.
Она рассмотрела сброшенный существом плащ из шелковистой фиолетовой ткани, с капюшоном и алмазной застежкой. Вновь оглянулась на «море»: волна, поглотившая самоубийцу, медленно отползала прочь от берега. Нити выпустили свою жертву, и Тина увидела обглоданный скелет – нечеловеческий, хотя и обладающий сходством с человеческим. Шестипалые руки, удлиненная грудная клетка, вытянутый череп с костяным гребнем… Он понемногу таял – как лед в горячей воде, кости на глазах истончались. «Ты внезапно и плавно исчезнешь из глаз, и назад не придешь никогда», – некстати вспомнились Тине стихи древнего земного поэта. Вокруг останков повисло множество блестящих точек, словно россыпь драгоценных камней. Какие-нибудь светляки, обитающие внутри студня, или блестки с костюма самоубийцы? От самого костюма даже лохмотьев не осталось, «море» переварило все.
Отойдя на значительное расстояние от плотоядной массы, Тина устроилась на ночлег под одним из валунов, свернувшись прямо на голой земле. Печальные зеленые сумерки уступили место кромешной тьме. В небе дрожали редкие звезды, а лун в этом мире не было ни одной.
Глава 6
Чливьясы-прислужники закончили полировать когти Тлемлелха и приступили к нанесению позолоты. Они работали медленно и тщательно. Вчера Тлемлелх, переполненный горьким гневом оттого, что ему пришлось появиться в неподобающем виде на Вершине Прохлады, в наказание не покормил их, и теперь они старались загладить свой промах.
Тлемлелх растянулся на ложе и не шевелился. Чтобы скоротать время, он созерцал потолок, украшенный волнообразными рельефными узорами, прихотливо-извилистыми, как непредсказуемые повороты судьбы. Ему было страшно. В голову лезли россказни о том, что чливьясы, если их долго не кормить, могут сожрать своего хозяина… Такими россказнями балуются энбоно-подростки и кхейглы, а он – зрелый энбоно; если верить во всякую ерунду, недолго стать мишенью для насмешек, и тогда путь один – во Фласс. Но с другой стороны, берутся ведь откуда-то все эти сплетни… Значит, хоть один такой случай, да произошел.