В 60-х годах местная промышленность уже удовлетворяла потребности страны в большинстве металлических изделий. Крупным центром металлообработки стал Монреаль, где действовало несколько крупных по тем временам фабрик и заводов. Один из современников так описывал свои впечатления от города на берегах канала Лашин: «Там я увидел в действии прокатный стан, где производились листы для гвоздей… Этот завод производит в день 12 тонн в основном шотландского чугуна, пудлингованного на заводе. Здесь занято 120 рабочих и за проработанные месяцы 1862 года было выпущено 2 тыс. тонн листов. Завод начал действовать лишь в 1859 году и, я думаю, был первым заводом такого рода в провинции. В окрестностях города имеются еще один прокатный стан и две фабрики по производству гвоздей и костылей. На одной из них я оглох на несколько минут из-за сильного грохота одновременно работающих 12 гвоздильных станков»{126}.
В 50-х годах в Канаде возникла и такая отрасль тяжелой промышленности, как металлургия, появились новые крупные банки, финансовые и страховые компании, капитал которых имел местное канадское происхождение. В 1857 г. началась добыча нефти, но ее захватили в свои руки американские капиталисты.
Мчащиеся по канадским просторам паровозы ускорили темп местной жизни, рост старых городов и появление новых поселений. В крупные промышленные центры превратились города Гамильтон, Лондон, Брантфорд, расположенные вдоль железных дорог. Население Лондона увеличилось с 5 тыс. в 1850 г. до 15 тыс. в 1856 г., а владельцы собственности в Торонто более чем удвоили состояние за этот же период. Торонто, благодаря своему положению, стал главным центром западной части Канады.
Зарождение промышленного капитализма в середине XIX в. привело к росту рядов рабочего класса. За одно только десятилетие, с 1851 по 1861 г., число рабочих в провинции увеличилось с 71 тыс. до 145 тыс. Но вместо с тем укреплял свои позиции и правящий класс — капиталисты, которые пришли на смену «семейному союзу» и «дворцовой клике» (некоторые представители старой элиты переметнулись на их сторону).
Господствующие группировки канадской буржуазии использовали колониальное правительство, муниципальные власти, связи с метрополией для достижения главной цели — собственной материальной выгоды. Они держались самоуверенно и стремились к экономической независимости. Окрепли капиталистические группировки в лице лесных магнатов, судовладельцев, местных промышленников, купцов и в приморских провинциях.
Интересы дальнейшего хозяйственного развития Британской Северной Америки поставили на повестку дня вопросы об устранении внутренних тарифных барьеров, принятии мер для защиты молодой канадской промышленности от внешней конкуренции и, естественно, о создании новой политической структуры на месте разобщенных колониальных провинций, объединении их в единое государство. Идея эта обсуждалась сразу же после создания «ответственного правительства». Но дальше дело не пошло. Представитель приморских провинций, лидер сторонников реформ в Новой Шотландии Джозеф Хау в 1850 г. заявил: «Прежде чем станет возможно то или иное объединение, мы должны вначале построить железные дороги. Стороннику законодательного союза я заявляю: ваш план невозможен без железных дорог… Народу приморских провинций я говорю: постройте железные дороги, чтобы вы могли понять, какая плодородная и величественная территория простирается за вами. Канадцев я убеждаю: постройте дороги, чтобы вы могли приехать на побережье, увидеть, какая там активность, и оценить его неисчерпаемые богатства»{127}.
Десять лет спустя дороги в провинции Канада были построены, и они сразу же доказали свои преимущества. Удельный вес провинции Канада в экономике Британской Северной Америки резко возрос. Приморские провинции, где железнодорожное строительство только начиналось, а в промышленности преобладали мелкие капиталистические предприятия, стали сильно отставать от центральных районов. С 1851 по 1871 г. население Монреаля и Торонто удвоилось, население Галифакса увеличилось лишь с 20 до 30 тыс., а Сент-Джона — с 23 до 29 тыс. Галифакс и Сент-Джон не были связаны железными дорогами с Канадой. Товары и капитал шли в Канаду и из нее, минуя Нью-Брансуик и Новую Шотландию, особенно в зимнее время. По этим причинам торгово-промышленная буржуазия Галифакса и Сент-Джона стала горячим поборником создания в Британской Северной Америке континентальной системы железных дорог, объединения рынков провинций в единый.
Новые преобразования
Препятствием на пути дальнейшего развития капитализма в Канаде был сеньориальный строй. Борьба за его отмену вылилась в острое столкновение различных классов и групп.
Резче всех в защиту феодальной земельной собственности выступила церковь — самый крупный собственник земли и, естественно, сами сеньоры. Сепьор Монтебелло — так именовал себя вернувшийся из изгнания Папино — заявил: «Я — убежденный реформист, поскольку речь идет о необходимых политических переменах, по закоренелый консерватор, когда дело касается защиты священного права собственности»{128}. Правда, некоторые сеньоры, чаще английского происхождения, готовы были вести капиталистическое хозяйство, сулившее немалые прибыли, и не возражали против изменения характера землевладения.
За ликвидацию феодальной земельной собственности выступали англоканадские торговые и промышленные круги. Феодальные порядки замедляли рост капиталовложений и сужали внутренний рынок, ибо в сеньориях по-прежнему сохранялись пережитки натурального хозяйства, а также ограничивали масштабы прибыльной земельной спекуляции.
Главной же силой, которая смела сеньориальный строп, было массовое движение абитанов и радикальных демократов, выходцев из рядов средних слоев.
Стало ясно, что феодализм в Канаде обречен. И тогда сеньоры попытались избежать конфискации земли и взвалить на крестьян бремя выкупа сеньориальных прав. Здесь они нашли союзников в лице нового правящего класса — промышленной элиты, которой были чужды судьбы тысяч франкоканадских крестьян. Коалиция канадских либералов и консерваторов, составлявшая тогда правительство, пошла на реформу. Бурную деятельность по переработке парламентского законопроекта в угоду метрополии развил губернатор Эльджин, который решительно выступал против идеи конфискации помещичьих земель.
В 1854 г. парламент провинции Канада принял закон об уничтожении церковных отрезков и сеньориальных прав. Как пишет канадский историк Жорж Бслларжо, акт 1854 г. явился «результатом жалоб и петиций народа, которые вызывались в основном оскорбительными поборами со стороны ряда сеньоров… Эти доборы породили волну протестов, перед которой не могли устоять ни государственные деятели, ни правительство»{129}.
Правда, согласно закону 1854 г., сеньоры получили 10 млн. долларов компенсации за лишение их феодальных прав и в полную собственность непожалованную землю, а крестьяне — лишь право выкупать сразу или постепенно земельные подати и ренту. Многие крестьяне выплачивали этот выкуп вплоть до 1940 г.!
Другим вопросом, вокруг которого в Канаде велась острая борьба, был вопрос о реформе народного образования. Длительное время в провинции господствовала система узкокастовых и религиозных школ и семинарий. Массы простых поселенцев, лишенные возможности иметь собственные школы, нигде не обучали своих детей. Промышленная революция и демократизация канадского общества породили потребность в свободных, светских школах для широкого начального обучения населения. В 1850 г. был принят закон, который предписывал муниципалитетам ввести особый налог на собственность для финансирования образования, но проведение в жизнь этого закона шло медленно. Состоятельные жители не хотели поддерживать, по их словам, «неправильное положение, устанавливающее коммунизм в деле образования и подрывающее тем самым устои общества»{130}.