— А ты предлагал нам по такому снегу топать до самой горы, да ещё и переубеждал меня в нормальности моей задумки!
— Да, снежные края здесь…
Доставая ногу из холодного капкана, протянул Сальвадор, словно не слыша Шатильона.
— Ну что ж, привал на уютной полянке отменяется!
Вынес вердикт Клод.
— Это почему же?
Хихикнул Бернар.
Глава 7 "Подготовка к ночлегу"
Окинув взором окрестности, Сальвадор хмыкнул:
— Если тебе, дорогой Шатильон, так хочется принять снежную ванну, то милости прошу, а мы с Клодом предпочтем добраться вон до того крутого склона берега и там остановиться на отдых.
Дружище Клод, ты же не будешь против?
Усталый Клод поспешно закивал, полностью поддерживая идею физика. Теперь пришло время Монтеро победоносно взглянуть на Бернара, который скорчил такую гримасу отвращения, что Вилар невольно улыбнулся. Но Сальвадор этого не увидел, и, развернувшись, направился в указанном направлении к заснеженному склону берегового холма. За неимением иного места для привала этот заснеженный холм подходил как нельзя лучше. Хоть он и не был слишком высоким, но очень даже успешно защищал уставших путников от пронизывающего ветра. Поваленная старая сосенка, лежавшая неподалеку, тут же была использована друзьями как не совсем удобное, но все же относительно сухое и теплое место для сидения. Отломанные с нее сухие ветви были приготовлены для костра, которым пообещал заняться Сальвадор. Бернар же, в свою очередь, отправился наломать еще ветоши для поддержания нужного жара. Оставшиеся на месте стоянки почетные члены столичных ассоциаций, занятые обустройством их временного места пребывания, могли отчетливо слышать хруст трескающихся ветвей, звуки проседающего снега и мелодию до боли знакомой им с детства задорной песенки. Пел Бернар коряво. Именно это слово очень точно могло справиться с описанием всего музыкального дара нового европейского миллионера. Шатильон был из тех счастливцев, коих отлично характеризует фраза "медведь на ухо наступил". Но отсутствие слуха и голоса никак не мешало Бернару напевать вот такие веселые песенки, при этом ужасно фальшивя и попадая в ноты крайне редко. Но даже такое ужасное исполнение никак не портило всей атмосферности той песни, звучанию которой вторил внутренний голос оставшихся у костра путников.
Раскрасневшийся Бернар вернулся не быстро, что легко объяснялось огромной охапкой хвороста в его руках, почти полностью перегораживающей французу обзор. Ноги Шатильона до колен были облеплены снегом. Плюхнув свою ношу на землю, Бернар уселся на нее и, наконец, свободно смог взглянуть на мир. Судя по изменившемуся выражению лица, картина, представшая перед его глазами, совершенно не понравилась незадачливому певцу. А увидел Шатильон следующее: Сальвадор, стоя на коленях перед неумело сложным костерком, расходуя огромное количество спичек, безуспешно пытался призвать на службу путешественников древнего духа огня. Спички сгорали одна за одной, слегка обугливая ветошь, уложенную наподобие колодца. Отблеск огонька, изредка появляющийся на дне "колодца", мгновенно угасал, распадаясь в воздухе и оставляя на своём месте лишь россыпь горячих искр. Опустившийся на корточки по другую сторону плохо уложенного хвороста Клод Вилар заваливал физика бесчисленными советами и подсказками, не приносящими, надо отметить, никакого толка. Он то заслонял ладонями огонь от ветра, то, наоборот, пытался дуть под основание готовящегося костра. Глядеть на подобное Бернар был просто не в силах. Сорвавшись с добытой кучи, Шатильон подскочил к друзьям, бесцеремонно выхватывая коробок спичек из рук Мотеро.
— Ну кто же так костры то разводит?!
Обреченно провозгласил Бернар, помогая физику подняться с холодной земли.
— Почти все спички истратили, расточители! Ну ничего не возможно доверить этим джентльменам, один убыток!
— Да ну чего ты, Бернар…
Замялся Клод, распрямившийся в полный рост.
— Да ничего.
Заворчал Шатильон, отодвигая ногой странное нагромождение веток.
— С костром я уж сам как-нибудь разберусь, вы лучше распотрошите свои рюкзаки и сообразите, чего мы будем жевать! Я такой голодный.
Сальвадор и Вилар спорить не стали и молча удалились к своим вещмешкам.
— Надеюсь, вы хоть с этим управитесь.
Пробубнил себе под нос любитель приключений и принялся за невыполненную его друзьями работу. Бурчал Шатильон напрасно, и это понимали все, включая его самого. Ведь по сравнению с ним — Робином Гудом и лесным разбойником, проведшим пол жизни на природе, вне копоти городских улиц — почетные члены столичных ассоциаций ничего не смыслили в практическом применении навыков выживальщика. Хоть и сам Бернар не мог сравниться в подобном мастерстве с прожжённым скаутом, но одолеть столь трудное для его друзей разведение костра смог с грацией профессионала. Отодвинув подальше от глаз нагроможденную своими друзьями несуразную кучу, Шатильон выбрал пять самых массивных — толщиной в руку — ветвей и аккуратно уложил их в центре места стоянки, приговаривая: