Прогрохотал Генри Нельсон, ударяя кулаком по столу.
— Уважаемый Генри…
Произнес Жирар таким голосом, что негодующий Нельсон сразу притих, осознавая свою излишнюю горячность. Нет, этот тон не был жестким или приказывающим, он был полон какой-то тоски и тяжелых раздумий, что подействовало на заместителя президента авиаклуба более чем убедительно. Подняв руку вверх, Блекхард дождался, пока в зале наступит тишина, и продолжал:
— Только что дорогой Генри высказал всем нам весьма недурную теорию о том, что на самом деле наш самолет уже не летел в Бостон, а, захваченный возможным преступником, сменил курс и умчался в неизвестном направлении. В пользу этой теории говорит уверенность каждого собравшегося здесь человека в том, что Клод Вилар — настоящий мастер своего дела, и он бы обязательно довёл свою машину до пункта назначения.
Прозвучавший одобрительный шум поддержал слова выступающего, который перешел к выводам.
— Господа, мы обладаем малой толикой информации, но можем узнать намного больше, если более точно подберемся к разгадке личности Сальвадора Монтеро и мотивов его столь быстрого исчезновения. Кроме того, хотелось бы выяснить, зачем Бернар собрался в такое путешествие, прихватив с собой и этого физика. Я не ставлю под сомнение честность Шатильона, но эта информация нам очень пригодится.
Аплодисменты перебили оратора и продолжались бы достаточно долго, если бы не Шаванель, призвавший всех к тишине. Не аплодировал только Нельсон, зло смотря перед собой невидящим взглядом. Вставший Жерар провозгласил:
— Уважаемые члены авиаклуба, я услышал ваши предложения и готов принять меры. Я отправлю еще одну телеграмму в Бостон с просьбой рассказать о возможных замеченных в тех краях летательных аппаратах и распоряжусь разузнать все возможное о пассажирах пропавшего рейса. Прошу не паниковать, я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Так и окончилось то знаменательное собрание почетных членов авиационного клуба, давшее толчок к новым подробностям этой истории. Уже через пару дней, благодаря все тем же газетам, радостно трубившим шокирующими заголовками, по столице разлетелись следующие вести. Оказалось, что Бернар и Сальвадор — лучшие друзья чуть ли не с самого малого детства. Но эта новость не потрясла бы ни одного человека, не считая лишь авиаклуб, которому такая информация была очень полезна, если бы не обнаружился тот факт, который наши друзья старались сохранить в тайне. Благодаря стараниям доверенных людей, авиаклубу, а потом и всему Парижу стало известно, что Бернар получил громаднейшее наследство от его дальнего канадского родственника, находящееся в северной части Гудзонова залива, в канадской тайге. Эта новость вызвала огромный шквал обсуждений и теорий. Все вдруг начали вспоминать, кто это такой, мисье Шатильон, и не являются ли они ему случайно родственниками. Да, находились и такие, кто всерьез утверждал, что он или она — родные или очень близкие родичи Бернара и тоже должны претендовать на наследство. Вокруг наследия старого канадского лорда начали крутиться разнообразные домыслы. Кто-то, наверняка из осведомленных, припомнил, что за покойным Вильямом Симардом стоит нехорошая история, что только подбавило масло в огонь подобных слухов. Но замыкающим фактором в аномальном буме теорий и обсуждений стала телеграмма, непонятно каким образом подверженная огласке, которая являлась ответом Бостона на запрос авиаклуба. Оказалось, что в окрестностях Гудзонова залива с недавнего времени начали производить неподдающиеся объяснению явления, сопровождающиеся слухами местных народов о пробудившемся духе холода. После смерти Вильяма Симарда в канадских краях начали происходить странности, коррелирующие, по мнению местных, с нехорошей деятельностью ныне покойного миллионера. Ледяные дожди и холодные ветры обрушивались на побережье, а главное — вблизи малых фьорд, на вершине которых находился особняк, ныне принадлежащий Шатильону, несколько раз был замечен странный летательный аппарат, напоминающий современные самолеты. Он появлялся из тумана, разбегающегося дымкой по поверхности залива, и мигом исчезал в ней, не давая себя разглядеть. Что тут началось… Все совмещали эти три фактора в одну цепочку, из-за чего рождались невероятные теории и предположения, часто противоречащие объективной истине. Далекие от светского общения люди, больше и больше погружаясь в конспирологию, все больше и больше начинали верить в то, что он призвал какого-то древнего духа. Другие же, более прагматичные реалисты, уверяли, что с этим наследством связана какая-то загадка, которую обосновал в завещании Вильяма Симард. Появление же летательного аппарата над фьордами некоторые считали ничем иным, как научными исследованиями атмосферы и изменения температурного порога тех мест. Другие же считали, что это Клод рассекал те морские мили, перевозя какой-то важный груз. В общем, множественные теории и догадки захватили умы французов, еще долго не могущих прийти к общему мнению по сложившейся ситуации. Для объективного ответа был снаряжен отдельный пароход, отправившийся к берегам Гудзонова залива с целью разгадать эту тайну. Кроме того, в близлежащие рыбацкие города были отправлены телеграммы, призывающие наследника к ответу, если тот все же объявится в тех местах. Но лишь один человек был холоден и расчетлив, не поддаваясь всеобщему безумству… Но мы немного забежали вперед, ведь в момент, когда Бернар и Сальвадор выходили из поезда в одном из канадских городов с целью добраться до имения Шатильона, еще проходило заседание авиаклуба, с которого и начался мой рассказ о новой волне переполоха в Париже.