— Ты понимаешь, Алан!
Злобным голосом продолжал Джеффри.
— Пропал мой друг и лучший конструктор нашего автоклуба! Пропал при столь странных обстоятельствах, что я могу предположить только одно — всему виной некий Сальвадор Монтеро, выдающий себя за знаменитого физика. Я просто уверен, что он напрямую причастен к исчезновению Клода. Мои коллеги утверждают, что Бернар де Шатильон, про которого столь много пишут в газетах — хороший друг Вилара.
Тут Нельсон закашлялся от табачного дыма, но через несколько секунд продолжил:
— Странно все это… Да, Бернар ответил на телеграммы прессы, но лишь то, что добрался до особняка и полностью вступил в право владения завещанным состоянием. Ни слова про нашего Клода. Нечисто это дело, Алан, нечисто. Я пытался поговорить с президентом авиаклуба, но он и слышать не хочет о возможном захвате нашего самолёта.
— Точка прибытия вашего судна на той стороне Атлантики?
Прервав свое молчание, железно отчеканил Хагсли.
— Бостон.
Скупо отозвался остывающий Джеффри. И, затянувшись, добавил:
— Самолет посадку там не совершал, но наследник…
— Город, откуда Бернар отправил телеграмму?
Перебил Алан.
— Небольшое канадское поселение, расположенное на побережье Гудзонова залива.
Незамедлительно ответил Джеффри.
— Туда был отправлен запрос на получение сведений, но самолет не садился и там.
— Ясно.
Пролязгал Алан.
— Ответ наследника краток и сдержан, но кроме этого ответа ничто больше не указывает на присутствие Бернара в Канаде. А вот факты, говорящие об обратном, довольно значительны.
— Ты хочешь сказать, что телеграмму отправил не Шатильон?
Задумчиво вопросил Джеффри.
— Я лишь не исключаю такой вариант. Если предположить, что теория с угоном самолета верна, то все сходится. Ни на один из близлежащих к той территории аэропортов не прибывал парижский самолет, а сведений о крушении нам не поступало. Из этого я могу сделать предположение, что телеграмма была отправлена для отвода глаз. Возможно, заранее подготовленными людьми. Общественность попытались ввести в заблуждение. Ведь если бы в телеграмме было бы сказано о крушении самолета или указано судно, на котором отправился в Париж многоуважаемый, как ты там говорил, хм-м-м, пилот, то… То авиаклуб и пресса завалили бы сей лайнер телеграммами. Ну или навели справки о крушении. И если бы после этого сказанное в телеграмме Шатильона не подтвердилось…
— То следствие однозначно заинтересовалось бы этим делом!
Закончил за друга Джеффри.
— И было бы уже слишком поздно. Но каковы мотивы преступления? Похитить генерального конструктора? Сорвать планы авиаклуба?
— А вот мотивы, друг мой, очень даже весомые. Неделю назад ко мне за помощью обратился представитель Парижского банка и попросил факт обращения и подробности его просьбы оставить засекреченными. Наверняка, чтобы не поднимать лишней паники и не привлекать общественный интерес. Большего про обращение рассказать не могу, но знай, дорогой друг, сейчас этим делом занимаются самые лучшие мои следователи. Самые лучшие и самые надёжные. А стоимость подобного расследования… Ну да ты и сам понимаешь.
— Та-а-ак….
Задумчиво протянул Джеффри.
— Значит, возможные мотивы этого преступления уходят прямиком в государственную казну.
— Возможного преступления.
Сухо поправил Нельсона Алан.
— Да я просто уверен!
Вновь вскипел Джеффри, отправляя недокуренную сигару все по тому же маршруту, по которому уже проследовали газета и бокал.
— Этот мошенник Сальвадор, он ответит за все перед лицом закона и лично перед моим лицом!