«В корнях у этих пышных крон
Исчезла тайна мироздания.
Погреб там здешний Фараон
Сокровищ множества сиянье.
Но посреди богатств земных
И блеска золота мерцает —
Разгадка льдов тех веков,
Чьи холод врата запирает!
Узнав завет последний мой,
Узри камней знак Безымянный.
Пройди сквозь хладных вод покой
И отыщи мой дар туманный!»
Очередная стихотворная загадка совсем не удивила Сальвадора, Бернара и Геральда. После чего, Шатильон предложил прочесть возможное завещание его покойного родственника. На радость бравых друзей, найденная в далеком провале тетрадь, оказалась ничем иным, как недописанным завещанием Вильяма Симарда. Андерсен сразу узнал в этих рядах ровных округлых букв и иероглифов почерк усобшего лорда. Несказанная радость охватила троицу путешественников, но волна этого приятного чувства быстро схлынула. Разгадать смысл иероглифов они, увы, не смогли. Но находчивый Андерсен не сдался, и отыскав всевозможные книги, рукописи и странные шифры, уселся корпеть над разгадкой подлинного завещания канадского лорда. Бернар и Сальвадор решили не отвлекать картографа, и отправились в другую комнату, наблюдать за буйством природы. Геральд не ошибся в своих прогнозах, и едва дверь особняка затворилась за последним участником поисков, хлынул ледяной ливень. Он шел недолго, и уже через пол часа превратился в снежную бурю. Ветер выл и кружил снег в безумном танце, неспокойное море несло свои разрушительные волны прямиком на вернувшиеся в бухты рыболовные суда, а свинцовые тучи полностью скрыли небо. Очередное похолодание разбросало ледяное крошево по всему побережью. Но Бернар и Сальвадор удалились не только для того, чтобы праздно глазеть на буйство природы. Они пытались разгадать найденное в бутылке послание.
— Да почему Вильям все так зашифровал?
Возмущался Шатильон.
— Неужели все эти стихотворные аллегории служат только для того, чтобы сохранить ледяную страну в тайне?
— Даже не знаю, Бернар, даже не знаю.
Задумчиво проговорил физик, глазея на попеременно вращающийся старинный флюгер.
— Слишком все странно получается. Как бутылка продержалась так долго на вершине Утеса Стужи? Неужели ни один подобный шторм не смог ее повредить? А найденное нами завещание неподалеку от тела, по всей видимости, сбежавшего Джеймса Кита? Я не верю, что все это обычные случайности. Чует мое сердце, что-то тут не чисто.
— Невероятные случаи имеют свойство случаться.
Наставительно ответил Шатильон.
— Особенно со мной. Пора бы привыкнуть. Итак, давай думать над стихотворением.
— Ты же у нас прорицатель, ты и думай.
Отрешенно протянул Сальвадор.
— Я не могу предсказывать без бильярдного, то есть, хрустального шара! И вообще, для оракула требуется зеленый стол для восседаний.
Нашелся как откупиться Бернар.
— У тебя есть предположения?
Сальвадор задумался, и глядя на текст протянул:
— Наверняка в затерянной стране где-то зарыты несметные сокровища, среди которых будет ответ на вопрос, почему ее окутали льды. Некий священный Грааль, дающий ответы и смыслы. Чтобы его отыскать, нам придется "узреть безымянный знак камней" и "пройти сквозь покой холодных вод".
— Но что это за знак такой? Скал Безымянных?
Бернар тер виски и пытался сопоставить все прочитанное.
— И почему "в корнях пышных крон"? И причем здесь фараон?
— Слишком много вопросов…
Сокрушенно подытожил Монтеро.
— А что если безымянные скалы — это Безымянный мыс?
Неожиданно выдал Бернар.
— На что он должен нам указать?
Крепко задумавшийся Сальвадор замолчал.
— Ну вот опять эта молчанка.
Сокрушенно вздохнул француз.
— Я ему идеи хорошие подкидываю, а он молчит на меня. Нехороший.
Но ссоре не дал развития ликующий возглас Андерсена, донёсшийся из гостиной. Вбежавшие в капитанскую каюту знатоки тайных стихотворных смыслов, обнаружили Геральда пишущим. Минутное терпение и картограф продекламировал следующее переведенное стихотворение:
«Под темным чревом мрачных скал
Во тьме забытых гротов
Найдешь ты то, что я создал
На зависть многих флотов!