— Друзья, вы что, сомневаетесь в моих показаниях?
Обиженно вопросил француз.
— Вовсе нет.
Начал объяснять Монтеро.
— Просто самолично увидев аномалию волн, я смогу сделать немалые выводы.
— Тебе их лучше увидеть непосредственно на месте, а не вглядываться вдаль.
Хмуро ответил Бернар.
— Не думал ли ты, что эта странность лишь плод твоего обманутого зрения?
Подал голос Геральд.
— Была непроглядная ночь, да и основание Утёса Стужи находится на расстоянии около полумили от Безымянного мыса.
— Ну уж разницу между страшными волнами и тихим прибоем различить я был в состоянии. И не следует это списывать на обман зрения и темноту.
С укором ответил Шатильон.
— Дружище, и все же нам стоит посетить этот преинтереснейший мыс! Может, мы найдём там что-нибудь необычное.
Вполне логично заметил физик.
— Надеюсь, мы больше не обнаружим подсказок. Нам бы с имеющимися теориями разобраться.
Сокрушенно заметил Геральд.
— А мне нравится!
Не согласился с картографом Бернар.
— Хотя я все же не склонен считать все происходящее нормальным. Как-то все это чересчур странно. Скорее всего, я ошибаюсь, но мы будто движемся по заранее намеченному сценарию. Сценарию, который был написан за нас самим Симардом.
Невероятно серьёзно закончил свою фразу наследный канадский лорд.
— Мои размышления касались этой сферы.
Произнес Сальвадор, на ходу протирая очки.
— Словно бы Симард знал о своей кончине, и долгое время готовился к подобному запутанному пути его последователей. И почему он вообще решил, что его наследник продолжит столь невероятное дело.
— Он ничего не решил, он лишь надеялся. Симард был любителем тайн, и наверняка желал, чтоб его дело продолжил близки ему по духу человек.
С серьезным намерением окончить пространные рассуждения друзей, заявил Андерсен.
Безымянный мыс представлял собой небольшую, шириной в пару метров, скальную гряду, уходящую в воды Гудзонова залива на несколько миль. Эта безжизненная линия суши больше напоминала косу, нежели привычный мыс. Добраться до его конца было невероятно сложной задачей, но вот обнаруженное там стоило подобных трудностей. На самой отдаленной от берега точке Безымянного мыса находился небольшой ограненный валун. На единственной плоской его части зубилом были выбиты странные слова:
«Рассвет направит солнца лик,
В ушедших дней маяк винтажный!
И луч укажет путь в тайник,
Где ждет тебя фрегат отважный!»
Прочитанное не нуждалось в вычурном толковании. Бравой троице было все очевидно. Обернувшийся Сальвадор своим возгласом лишь подтвердил правильность расшифровки очередного стихотворения. Тёплые лучи рассветного солнца, попадая на разбитую лампу старого маяка, блеклым пучком отражённого света подсвечивали основание Утеса Стужи. Пораженный картограф проглотил язык и немо пялился на огромных размеров солнечный зайчик. Бернару даже показалось, что Андерсен был намного более удивлен, чем при обнаружении всех прочих подсказок.
— А как же…
Начал было произносить фразу Геральд, как вдруг осекся, и попытался сменить тему. Осекся он как нашкодивший мальчишка, чуть не выдавший свою причастность к разбитому в сарае окну.
— Что "как же"?
Язвительно уцепился за странный обрывок фразы, Бернар.
— Как же… Волны!
Неохотно, но с каким-то через чур радостным блеском глаз, закончил Андерсен.
— Неужели твоя догадливость дала ответ на загадку, о которой мы еще не подозревали?
— Хах, не хотел признавать мою правоту?
Прищурившись, хихикнул Бернар.
— Ты слишком хорошо меня знаешь.
Окончательно успокоившись, ответил картограф веселым тоном.
— Даже очень.